Владимир поднес ко рту бокал, но на минуту замешкался: волновала рана.

– Не думай, рана затянулась. Здесь время идет иначе. Я обещал тебе: пару дней пройдет, и она затянется. Так вот, на земле уж больше дней прошло. Пей и не бойся. Тебе порезали лишь горло. А ты представь, когда голова и вовсе отлетела – отсечена на плахе топором. Так, те несчастные довольно долго трогают ее и опасаются притом, чтобы она срослась покрепче и больше не отпала. Не бойся – твоя рана легче.

– Легче? Вы опять смеетесь? Ее хватило, чтобы умереть, – Владимир отхлебнул несколько глотков, по телу разлилось приятное тепло. Стало немного грустно, глаза снова увлажнились.

– Не грусти, Вольдемар. Давай выпьем за твое… Ну, за здоровье пить бессмысленно, – демон хихикнул, – а выпьем мы за новоселье.

Они снова выпили. Тяжелые мысли стали покидать голову Владимира. «А что, может, не так все и плохо? И сам черт – не брат. Или брат?» – размышлял Владимир сквозь пьяный дурман.

Сам собой вспыхнул огонь в камине, затрещали сухие поленья, пламя осветило красивое лицо Виктора. Он снова улыбался.

– Брат, брат. И черт к тому же, – кивнул демон.

«Надо быть аккуратней, он слышит каждую мысль», – сообразил Владимир. Вино кружило голову.

– Ха-ха, мне так смешно. Раз я слышу каждую твою мысль, зачем же их таить? Я все равно услышу!

«Сидит, красуется. Уж больно он хорош. А где его рога, копыта, хвост?» – Владимира разбирало острое любопытство.

В ответ на эти рассуждения раздался мощный щелчок об пол, словно удар хлыста распорол воздух. Владимир замер, его неумолимо тянуло глянуть вниз. Он устыдился своего порыва и выждал несколько минут, едва сдерживаясь. Рука умышленно подтолкнула вилку к краю стола. Вилка со звоном упала на каменный пол. Он наклонился, чтобы ее поднять и увидел то, о чем смутно догадывался: из-под длинного плаща Виктора, дрожа и дерзко поигрывая, торчал внушительный волосатый… хвост. Вместо кожаных ботфортов на ногах оказались… раздвоенные копыта. Демон слегка постукивал ими, хвост то скручивался в спираль, то загибаясь кренделем, ложился возле ног.

Владимир, дрожа всем телом, распрямился. Он боялся посмотреть в лицо Виктора. А тот, будто нарочно, опустил русую голову. Среди волнистых, чуть рыжеватых кудрей двумя небольшими шишками бугрились… рога.

– Все на радость моего дорогого протеже. Захотел рога – будут тебе рога! – демон благодушно хохотал.

У Владимира кружилась голова, пламя камина дрожало в глазах – лицо демона плыло где-то рядом. Виктор улыбался белозубой улыбкой, потом лицо вздрагивало и начинало расплываться. Вместо человеческого облика появлялся черт. Он еще хитрее подмигивал, в уши назойливо лез его сумасшедший хохот. Потом кружение прекратилось.

– Ну, хватит. Пойдем во двор, я познакомлю тебя с твоими стражами, – отчеканил демон. – На сей раз без смеха.

Владимир, пошатываясь, пошел за ним. Его взгляд снова скользнул по ногам Виктора. Копыт уже не было. На ногах снова красовались кожаные ботфорты. Исчез и хвост. Они вышли на крыльцо. Виктор залихватски свистнул. И тут же, откуда-то из глубины двора послышался то ли глухой скрежет, то ли хлопанье крыльев…

Владимир остолбенел от страха. К ним бежали странные существа – их было двое. Это были даже не существа, а настоящие чудовища.

– Кто это?! – прокричал Владимир и закрыл лицо руками.

– Не бойся. Это – горгульи, твои стражницы. В нашем мире они исполняют роль цепных псов. Я создал их специально для тебя. Они знают с детства – ты их хозяин, и будут служить долгие годы. Учтя твой нежный нрав, я специально создал самочек. Открой глаза, посмотри, как они рады тебе. Они же – прелесть!

Владимир открыл глаза и опустил руки. Теплые, упругие носы тут же ткнулись в его ладони, длинные, шершавые языки облизали пальцы. Теперь Владимир с опаской рассматривал этих неземных созданий. Одна горгулья была скорее похожа на кошку: та же мягкая шерстка, бело-рыжий окрас и кошачья морда с круглыми красными глазами. От обычной кошки ее отличали большие размеры, свирепый вид и хвост, похожий на тигриный, в темную полоску. На спине красовались крылья. Они были не очень крупные и без шерсти, но тоже с бело-рыжими пятнами на кожистых перепонках.

Другая горгулья казалась почти черной, с белыми пятнами. У этой голова походила на птичью – мощный клюв венчал страшную пасть. Тело черной горгульи покрывали блестящие перья.

Обе свирепые стражницы ластились к ногам Владимира, словно домашние собачонки.

– Да погладь, ты их. Не бойся, не укусят. Они так преданы тебе.

Дрожащая ладонь Владимира опустилась на головы этих странных созданий. Пальцы нерешительно почесали за ушком сначала одну горгулью, а потом другую. Раздался утробный клекот и повизгивания. Два гибких хвоста виляли, словно у собак, приветствуя хозяина, ушки вздрагивали от радости, крылья вздымались и тут же опускались. Горгульи прижимались к его ногам, шумно дышали. Штаны и руки испачкались их горячей слюной.

– Довольно. Кыш. Идите-ка на место, – приказал Виктор, – они будут хорошо охранять тебя и слушаться во всем. Когда услуги их тебе нужны не будут, они превратятся в камень. Ты позовешь их – они снова оживут. Приятные создания. И ни забот и никаких хлопот, и кушать не попросят. Если только сам ты пожелаешь угостить милашек, то с радостью воспримут угощенье.

Горгульи, поджав хвосты, немного разочарованно потрусили в глубину двора.

– Ну что же, Вольдемар. На этом мы простимся. Пойди поспи немного. После я приду. И постепенно расскажу о цели пребывания… в аду. Если проснешься раньше, а меня не будет рядом – не теряйся. Сходи, немного прогуляйся. Здесь лес и поле, речка даже есть. Здесь есть соседи – всех не перечесть. Одно прошу – будь, Вова, осторожней. Здесь доверять не стоит никому. Ну ладно, ты поймешь чуть позже: откуда что, зачем и что к чему, – Виктор еще раз улыбнулся, задрожал и пропал. Только легкая струйка дыма рассеялась в воздухе.

Владимир вернулся в дом. Вокруг была тягостная тишина. «Я до сих пор не могу прийти в себя. Во-первых, я – умер, во-вторых – живой. Живу в аду. Но ад-то не простой… Что дальше ждет меня?» – печалился он.

Он поднялся на второй этаж в спальню. Около стены стоял комод, над ним висело большое зеркало. Владимира тянуло посмотреться в него. Он глянул. Вид в зеркале был обычный, как при жизни, только волосы чуть взлохматились, и взгляд выдавал беспокойство – в глазах поселилась тревога, темные круги на веках говорили о смертельной усталости. «По сути дела, в зеркале моя душа. А тело? И тело вроде прежнее. А могло бы быть другое. Но Виктор, кажется, сказал, чтобы я оставил это. А что? Несмотря на усталость, оно не так уж плохо смотрится. На шее шарф мешает. Надо бы взглянуть на рану, но что-то страшновато». Пальцы потихоньку отогнули край шелкового платка – за ним не было ни крови, ни страшной раны. На месте пореза осталась лишь тонкая, едва заметная полоска. Он снял шелковый платок. Платок упал на пол, немного полежал, а потом превратился в пеструю живую змейку и уполз в щель между стеной и полом. «Вот, бесовщина! Зарезали, а я – живой. И где теперь убийца мой? Ах, Шафак – Шафак, как грустно мне! Я делал все не так», – безрадостные мысли одолевали душу.