— Не отходи, — прошептала она. Ее глаза были закрыты.

— Если я не отойду, то сниму с тебя платье прямо сейчас и займусь с тобой любовью на груде шелка, — сердито проговорил он. — А здесь этого не одобряют.

Софи опустила глаза и закусила губу.

Кит осторожно размотал шарф и взял тунику того же цвета. Хозяин вышел из своего похожего на пещеру магазинчика и выжидающе смотрел на них. Годы покрыли морщинами его лицо, глаза смотрели пристально, но дружелюбно. В них не было того недоверия, той подозрительности, которую Кит видел в глазах людей, когда был в военной форме. Так почему его сердце бешено бьется, а пальцы опять полны иголок?

Он вдруг ощутил страшную усталость. Сегодня утром Кит казнил себя за то, что забыл все это. Теперь он понимал, что, если не забудет, воспоминания сведут его с ума.

Если уже не свели.

Он заплатил хозяину магазинчика, подошел к Софи и набросил шарф ей на плечи:

— В отеле есть очень хорошая турецкая баня. Позволь мне увести тебя.

Софи лежала на животе в жаркой бане «Дара Румана», закрыв глаза и стараясь не думать ни о чем, кроме того, что ей приятен массаж.

Но ее мозг не успокаивался. Он был слишком полон Китом, и, если она расслабится, руки массажистки напомнят ей его руки. Когда они вернулись с прогулки по пыльному базару, Кит раздел ее и на руках отнес в огромную душевую. Они легли на покрытый кафелем пол и молча упивались друг другом.

Однако тоненький внутренний голосок напоминал, что Кит не говорит с ней. Сегодня она чувствовала в нем какое-то напряжение уже с утра и, в еще большей степени, потом, когда они гуляли по базару. Софи попыталась выяснить, что его тревожит, но он отмахнулся от нее. Так что она по-прежнему не имела понятия о том, какие демоны поселились в нем и почему.

Софи задумалась так глубоко, что не заметила, как сеанс массажа закончился. Она открыла глаза. Массажистка ловко развернула полотенце и протянула ей:

— Теперь надо мыться.

— Мыться? — Софи вспомнила душевую и хотела сказать, что это не обязательно.

— Это особенность марокканской бани. Сюда, пожалуйста.

Софи пошла за массажисткой в восьмиугольную комнату со стенами, покрытыми влажными каплями. Посреди стоял похожий на алтарь большой мраморный стол. Софи забралась на него и почувствовала себя кем-то вроде жертвенного животного.

В комнате было очень жарко. Массажистка набрала в кувшин воды из стоявшего у стены резервуара и вылила на плечи молодой женщины. Софи подтянула колени к груди, оперлась о них подбородком и, как послушный ребенок, отдалась на волю массажистки.

Она думала, что, если они уедут из Лондона, все станет проще. Может быть, Киту просто нужно время? На съемочных площадках, по ее наблюдениям, люди быстро привязываются друг к другу, оказавшись вместе в непривычной обстановке. И испытывают чувство растерянности, когда, вернувшись к реальности, не могут найти контакт с родными и друзьями.

А Кит побывал на настоящей войне, а не на съемочной площадке. Ему в тысячу раз тяжелее. К тому же он беспокоится о том раненом парне. Конечно, в свое время он начнет разговаривать с ней.

Массажистка намылила верхнюю часть тела Софи и начала тереть ее очень жесткой губкой.

Софи прикусила губу. Ей было больно и в то же время приятно. Как с Китом.

Кит доплыл до дальней стенки бассейна, вынырнул, глотнул воздух, опять нырнул и поплыл обратно.

Но в эту короткую секунду он увидел, что небо уже не такое яркое, и понял, что находится в воде очень долго. Сначала Кит заставил себя не думать, забыть о Льюисе, о том, что случилось в то утро, и тупо считать, сколько раз он проплыл из конца в конец бассейна.

А что еще можно сделать? Только двигаться вперед. Образ девушки Льюиса встал перед ним, но Кит отогнал его.

Он не может рассказать об этом Софи. Она слишком нежная, ласковая, беззаботная. Нельзя заражать ее мрачными мыслями, которые не давали ему покоя по ночам, а теперь мучают и днем.

Он сам с ними разберется.

По-своему.

Доплыв до противоположной стенки бассейна, Кит вынырнул, наполнил легкие воздухом и готов был опять нырнуть, когда заметил какое-то движение.

Софи шла к бассейну. Предвечернее солнце зажигало золотом ее волосы, раскрашивало кожу в медовый цвет. На ней была короткая вышитая туника, которую они купили утром на базаре. Тонкий шелк обрисовывал каждый изгиб тела.

Она подошла ближе и прикрыла глаза ладонью, чтобы защитить их от солнца. Подол туники приподнялся, обнажив бедро.

— Ты ни о чем не забыл?

— Я старался забыть о многих вещах, — ответил Кит, выбираясь из бассейна и беря полотенце.

— Например? — спросила она рассеянно, хмуро глядя на подол своей туники. — Да, да, знаю, она слишком короткая, но я хочу надеть брюки в последнюю минуту, иначе…

Кит протянул мокрую руку, взял Софи за подбородок и приподнял ее лицо:

— Ты выглядишь так, будто светишься изнутри.

Это была правда. То ли виновато солнце, то ли улыбка Софи и блеск ее глаз и волос, но она словно сияла. Лучилась красотой.

Софи закатила глаза:

— А, вероятно, это из-за губки, которой массажистка содрала пять слоев моей кожи.

— Значит, под этим одеянием ты еще обнаженнее, чем раньше? — спросил Кит, улыбаясь и медленно лаская ее плечо.

— Можно сказать и так… Но у нас нет времени. Уже почти шесть часов. Пора ехать.

Ах да, конечно. Ехать к его матери, которую он не видел почти тридцать лет. Это обстоятельство Кит тоже старался забыть.

Но загнать воспоминания внутрь можно только на время. А потом они вновь всплывут на поверхность.

Атласские горы блестели вдали, как айсберги. Заходящее солнце окрасило покрытые снегом вершины в розовый цвет. Софи сидела, откинувшись на спинку сиденья огромного «мерседеса», который Кит взял напрокат в отеле, и наслаждалась тем, что солнечные лучи грели ее лицо.

Кроме гор смотреть было особенно не на что. Со всех сторон виднелась только сухая красная земля, покрытая еще более сухим кустарником. Но Софи старалась сосредоточиться на пейзаже, чтобы не глядеть на Кита. Его большие руки сжимали руль так, что косточки суставов побелели.

— Ты все время поворачиваешься ко мне, — заметил он, чуть улыбаясь, не отрывая взгляд от дороги.

— Извини, — смутилась Софи.

Кит провел рукой по лицу, намеренно задержав пальцы на самой уродливой ране у себя на скуле:

— Будем надеяться, она не ожидает увидеть аккуратненького банковского служащего в костюме с галстуком. Потому что тогда ее ждет разочарование.