– Ты, главное, не суетись, – заметил капитан. – Полезно суетиться на поминках, чтоб всё было в лучшем виде. А сейчас – чего? Учу тебя, учу, а толку… Голова цела, и хорошо. Успеешь.

– Импотентом я успею стать, – заблеял тонко Ривалдуй, кривясь. – Тебя бы эдак прищемило!.. Мне и голова ни к черту будет не нужна!

– Подумаешь, потеря! – хмыкнул капитан. – А у меня беда: порвался паричок, на нос съезжает. Надо зашивать… Не очень-то я в этом деле смыслю… Может, ты умеешь? Я найду иголку с ниткой, ты попробуй – руки-то свободные…

– Кэп, ну имей же совесть, я умру сейчас! – заквохтал Ривалдуй.

– Вот этого – не надо, – строго произнес Матрай Докука. – Обожди. Я помню о тебе, я помню. Ты же молодчина. Наш гусар и, так сказать, бармен… Обязан быть всегда на рубеже – вот как сейчас, к примеру… А не то – разжалую. Да!

Ривалдуй собрался было что-то возразить, но лишь беспомощно махнул рукой и тихо зарыдал.

Меж тем Пупель Еня, обведя блудливым взглядом всю каюту, бочком, по кратчайшему пути, прошелся вдоль всевозможных шкафчиков, быстро открывая и закрывая их, покрутил ручки на пульте, понаблюдал, как в самых укромных уголках мигают аварийные и прочие сигнальные лампочки, и остался исключительно доволен.

– Все цело и почти на месте, – деловито сообщил он. – Разве что посуда из буфета малость…

– Склеим, – успокоил Ривалдуй. – А если вовсе на кусочки, будет дополнительный балласт – швырять на старте. Пригодится!

– Вот звездолет! – с пафосом начал капитан. – Вот, доложу вам, зверская машина! Топором, небось, тесали, душу вкладывали, без единого гвоздя… Ни в жизнь не расшибешь! Теперь так не умеют… Да уж… Утеряли дедовский секрет.

Тут вдруг глаза у Ривалдуя сделались квадратными, он жутко побелел – так что и при скудном освещенье это было видно – и, заикаясь, прошептал:

– Меня там кто-то шлепнул.

– Птичка села, – предположил Матрай Докука.

– Да какая, к черту, птичка?! Шлепнул! От души… Эй, вытащите меня отсюда! Они там теперь от моих штанов заклепки отковыривают!

Это и решило его горькую судьбу.

Матрай Докука и Пупель Еня, поплевав на ладони, схватили Ривалдуя за руки, ногами сами уперлись в стену и дернули, что было сил.

– Оторвете! Спятили вы, что ли?! – взвыл дурным голосом Ривалдуй. – Подцепите чем-нибудь!

– А это мысль! – признал Матрай Докука.

Пупель Еня опрометью бросился к чуланчику и выволок оттуда здоровенный лом.

– Загадка: в одно ухо влетает, а в другое – вылетает. Что такое? – вдруг хихикнул капитан. – Отгадка: лом.

– Садисты! – ухнул Ривалдуй.

– Нет. Лучшие друзья и компаньоны, – возразил азартно Пупель Еня. – Ну-ка, не дыши! Совсем… А лучше – съёжься! Как сумеешь. И замри! – скомандовал он и, поднажав, с трудом просунул лом меж кромкою иллюминатора и ривалдуевым боком. – Теперь – терпи… Еще немного… Р-раз!

Он рванул лом книзу, капитан схватил Ривалдуя за голову, и с коротким воплем «хъяк!» Ривалдуй свалился на пол, тотчас потеряв сознание.

– Ты погляди-ка, кэп, – тяжело дыша, пробормотал Пупель Еня и ломиком указал на иллюминатор.

Снаружи, возле самой ракеты, околачивались трое аборигенов и злобно таращились на космонавтов.

Потом, перебивая друг друга и грозя кулаками, что-то начали орать.

Матрай Докука моментально подтолкнул к иллюминатору лингвоперчик, который – как вещь истинно бесценную – экипаж забрал с собой на ночь в ракету.

– Холера вы бесстыжая! Все люди спят! Когда-нибудь угомонитесь? – залпом выдал автомат.

– Смотри-ка ж ты, серчают… – не без удовольствия отметил Пупель Еня.

– Не волнуйтесь, приятели, тут мелкая накладочка произошла, – ответил капитан вполне миролюбиво. – Всякое бывает… Вы ступайте, с богом. Мы – уже…

Аборигены, ворча, удалились в темноту.

– Хорошенькое дельце! – неожиданно насторожился Пупель Еня. – Выходит, они взялись дежурить у ракеты? День и ночь? Мне это не нравится, кэп.

Ривалдуй тем временем пришел в себя, посидел немного на полу, прислушиваясь к разговору, а потом вдруг вскочил и опрометью кинулся к иллюминатору:

– Эй, вы! Приятели, друзья, товарищи! Вопросы задавали? Ручку золотите!

– Поздно, поздно, брат наш дорогой! – заржали издали аборигены. – Сразу надо было соображать. И у тебя теперь вопрос. Считай, что квиты. И не приставай.

– Вот так всегда, – трагически сказал Ривалдуй. – Прошляпили такой момент! А ведь – могли…

– Ну, ты даешь!.. – невольно фыркнул Пупель Еня. – Эк на тебя нашло!

– А что? – обозлился Ривалдуй. – Им только золотить?! А кто они такие?!. Ничего себе Контакт!

– Другого пока нет, – пожал плечами Пупель Еня. – И, похоже, не предвидится…

– Да ладно уж, – вмешался капитан. – И вправду – ночь… Все спать должны. Какие могут быть контакты?

– Ночью-то – самый контакт и бывает, – возразил Ривалдуй. – Ничего ты в жизни, кэп, не понимаешь!

– И все-таки они – молодцы, честное слово, – внезапно заявил Матрай Докука, беря в руки веник и поигрывая им, как теннисной ракеткой. – Прекрасные деловые люди.

– А? – сказал Пупель Еня. – Как ты их назвал?

– Они же форменные дети! Вы вспомните, какими глазами они смотрели на нашу ракету! Это же взгляд ребенка, который мечтает иметь все игрушки разом…

– Это взгляд циничного, профессионального вымогателя, вот что я вам скажу, – сердито буркнул Ривалдуй. – И вы меня не переубедите. Колдыри они, и точка. Или зомбари. А я таких не уважаю.

Приписка на полях:

Некоторые исследователи полагают, будто именно аборигены презирали космонавтов. Это все завистливые домыслы сквалыги Бумдитцпуппера, который тайно презирает оппоненток – старых и кабинетных дев. Космонавтов нельзя презирать. Бесполезно. Ты останешься, а они – полетят… (См. комментарий.)

– Что ж, в таком случае, пожалуй, можно подвести и некоторые итоги, – задумчиво проговорил Пупель Еня, ногой переворачивая кресло в нормальное его положение и с досадой разглядывая новые прорехи в старенькой обивке.

– Господи, какие еще могут быть итоги?! – горько отозвался Ривалдуй.

– Ну, что значит – какие итоги? Убедятся, что нам для них ничего не жаль, и тогда побратаются с нами, – предположил Пупель Еня.

– Не глумись! – нахмурясь, по-начальски строго произнес Матрай Докука. – Еще не известно, что сейчас эти трое думают о нас. Особенно – после аварии…

– Уж о нас им, проложим, плохо думать не придется. Не на тех напали. Пусть хоть будет сто аварий!

– Да? Ну-ну, – сказал капитан и принялся мести пол. – Мебель всю – давайте-ка на место.