– Братья! – пакостно хихикнул Пупель Еня. – Душки! Ну и рожи!..

– Кстати, как насчет вашей цивилизации, друзья? – воодушевленно продолжил Матрай Докука.

– А позолоти-ка ручку, – с ленцой отозвались простые и милые.

– Как, вам все еще мало? – изумился капитан. – Ну, я вам доложу!..

– Позолоти-позолоти. Тогда – ответим, – терпеливо заверили друзья.

– Э-то уже любопытно, – пробормотал Матрай Докука. – Я-то думал, вам на первый раз, авансом, так сказать… А тут, выходит, – новая, меновая разновидность познания мира: надо за любой ответ платить… Ну ладно, выдайте им что-нибудь.

Пупель Еня покопался в ближнем ящике и достал разводной гаечный ключ.

Абориген, не слезая на землю, барски протянул руку и держал ее до тех пор, покуда Пупель Еня не выложил ему на ладонь свое подношение.

– Для кого как, – сказал туземец, внимательно разглядывая ключ. – Всякому плоду свой черед, на всё – свой аршин. Цивилизация – что надо!

– Ну, а по космическим просторам вы передвигаетесь? Летаете, небось, туда-сюда? – не унимался капитан. – У вас ракеты есть?

– Летать-то, конечно, летаем, любим это дело, очень даже любим, но не возвращаемся. Нет смысла. А ракеты, бывает, и подворачиваются. Иногда чаще, иногда – совсем редко. Это уж по сезону.

– Ах, так… – глубокомысленно кивнул Матрай Докука, делая знак, чтоб туземцам выдали по пачке сигарет. – По сезону, значит… Эт-то тоже любопытно. И своеобразно.

– Бывают сезоны круглогодичные, – разглагольствовали тем временем аборигены, – а бывают и так… Тут раз на раз не приходится. Порой за месяц, как за десять лет, привалит – хоть ты разорвись! А иногда… Особенно межсезонья нервы треплют. Утомляют. Слухов разных плодится – жуть!

– Офалдеть! Ну, совсем как у нас!.. Со слухами поосторожней надо, это верно, много пакостей от них, – поддакнул Ривалдуй, спроваживая аборигенам видавшее виды большое медное корыто со стиральной доской.

– Смотри-ка ты! – воскликнул капитан. – До чего ж у них всё как-то по чудному!.. Очень странные замашки. И не надо… этих… путать с нами, Ривалдуй. Они не заслужили. Да и мы, конечно, тоже… Диалектика, фалдуй ее возьми! – Он чуть задумался, теребя ухо, потом завозился в бакенбардах, подправил парик и, наконец, вкрадчиво поинтересовался, словно ненароком: – Строй-то какой тут у вас, а?

– О, строй!.. Отменный! Прямо – песня, да!.. – многозначительно воздел палец абориген и покосился на товарищей. – Когда-то думали, бывает лучше, но теперь привыкли, и все встало на свои места. Места, правда, не столь отдаленные от прежнего положения, но в целом строй – отменный!

Аборигены благосклонно приняли здоровенную самогуляющую кинокамеру с двуногим штативом и полуувеличительным стеклом.

– Стереоскопически-самозасвечивающая – всё подряд, – с немаленьким почтеньем пояснил Ривалдуй. – Цены ей нет. А уж орехи как дробит… Штука!

– Вот именно! – восторженно добавил Пупель Еня. – Так сказать, кусочек сердца вам впендюрил!..

– М-да… Ты бы, Пупель, все-таки помягче выражался. Мало ли что… А живут-то у вас люди долго? – вдруг полюбопытствовал Матрай Докука.

– Как сказать!.. С одной стороны, конечно, долго, если исходить из минимума, а с другой – максимум не позволяет уходить далеко от минимального разумного предела, который, правду говоря, порой ни к черту не годится… Так что, как тут ни верти, – всё одно. Живем помаленьку! Пока еще не вымираем.

– Это хорошо, – одобрительно кивнул капитан. – Жить нужно умеючи, ваша правда. А как насчет войн? – плотски поинтересовался он.

Один из аборигенов уселся на ящике по-турецки, руки скрестил на груди и с расстановкой, строго произнес:

– Всякое случается. Всякое… Раз на раз не приходится. Хотя – что называть войной… – Тут он откинулся назад, упершись руками в ящик, несколько секунд сосредоточенно молчал, выдерживая красивую ораторскую паузу и раздувая от важности щеки, и принялся затем вещать: – Бывает война внутренняя, то есть с самим собой, бывает война умов, то есть поиски истины в драке, а бывает война языков, то есть какое-нибудь заседание или утверждение нового закона… Впрочем, законы лет сто уже не менялись – никому не охота попусту волынку разводить. Но в целом мы – мирные люди, это всякому заметно. Если только с правильной позиции взглянуть… Позолоти-ка ручку.

– Ага, сейчас, – заинтригованный, пробормотал капитан. – Мы дадим, непременно. Так вы сказали… Правильная позиция? Это как же?

– А очень просто! Внимательно следите… Нужно встать посередине, и то, что слева окажется, всё неверно, а справа зато – правильно. При этом можно на сто восемьдесят градусов повернуться – и будет всё наоборот. А можно сделать так, чтобы правильное было сзади, а неправильное – спереди. Вариантов много, и у всякого свой плюс. Главное, найти ось вращения. У нас каждый вертится, как умеет.

Приписка на полях:

На Пемфигусе-Забойном о подобных штучках теперь так говорят: «Мормолонные плюфарки кашперяют бульфантуры». Что примерно означает: задница, густо обмазанная салом. И это – еще мягко сказано… Вот к чему приводят разные Контакты! Рассужденьем поделился Бумдитцпуппер. (См. комментарий.)

Матрай Докука долго чесал затылок, дергал бакенбарды, задумчиво тренькал на губе, пытаясь свести концы с концами, но не получилось, и тогда он с готовностью ухватился за последнюю фразу.

– Вращение?! – ликующе вскричал он. – Динамо, ротор?! Ох, фалдец!.. Ну, а устройство какого-нибудь механизма можете изобразить?

– Позолоти ручку, – напомнили аборигены и жуликовато заморгали.

– С ума сойти! Глядите-ка, обмен технической информацией начался! Ну, прямо – как и завещали древние умы! – звонко причмокнул Пупель Еня и от радости даже захлопал в ладоши. – Обман, так сказать, мнениями. Счастье – всем и навсегда. Приехали. Давно бы так!

Ривалдуй с великой осторожностью преподнес аборигенам нечто, аккуратно завернутое в лоскутное одеяло.

– Законсервированный кайф, – проворковал он с пылкой нежностью. – Наш монолитный харч. Только для вас!.. Уж вы не упустите…

– Ах, я жду свирепой наготы!.. – вдруг молвил Пупель Еня. – В бездну окунуться…

– Помолчи, балбес, – резко одернул его капитан. – Это тебе не кино на Лигере. Нам сейчас машину изобразят… Так действуйте, приятели!

Аборигены не спеша, один за другим, слезли с ящика, обогнули его, так что в итоге остались торчать лишь их головы, и, виновато-преданно глядя на спейсотусовщиков, застыли ненадолго.

В наступившей тишине отчетливо зажурчало…

– Как у людей!.. – шепнул тихонько Ривалдуй. – Во всём! Ах, братья!..

Между тем аборигены вышли, наконец, из-за прикрытия, один из них подобрал с земли валявшуюся щепочку и быстро начертил перед собой довольно ровный круг.