— Вот же как… Труп!

Я ни капельки не изумилась. Шел мой второй день работы в Кларендоне, и что же появляется в двух сотнях ярдов от места моего пребывания? Мертвое тело.

Я посчитала это делом почти нормальным. Преимущество вечно невезучих людей — это отсутствие у нас предрассудков.

В то утро окно на лестничной площадке превратилось у персонала Кларендон-Хауса в самое посещаемое место. Ничего странного, если учесть, что это окно обладало наилучшим обзором, за исключением комнат пансионеров со второго этажа восточного крыла. Верхняя лестничная площадка находилась слишком высоко, а кабинеты Уидона и Понсонби выходили окнами на стену. Вот почему мы все столпились у одного проема, словно зрители бесконечного представления. К нам присоединились и мистер Уидон с Джимми Пигготом. Потом приковыляла и миссис Мюррей — ей помогала идти старшая медсестра. Мы расступились, предоставляя старушке получить свою порцию зрелища.

— Кто это? — хрипло спросила она.

Ответа у нас не нашлось. Мы выработали определенный порядок: у кого меньше дел, тот проводит больше времени у окна и информирует других об изменении обстановки. Так я убедилась, что мистеру Уидону делать почти совсем нечего: он неотлучно находился на официальной смотровой площадке, а когда к нему кто-нибудь подходил, он принимался с рассеянным видом сообщать новости:

— Приехал судья, приехал врач… Репортеры тоже здесь. Полицейские оцепили местность. Кажется, что-то серьезное…

Серьезным могло бы показаться то, что мы отрываемся от работы, чтобы следить за развитием пляжной истории, однако, должна признать, такое случалось со мною и в Лондоне, с Робертом или без него. Роберт просто обожал разглядывать жертв преступления (арены ему тоже нравились); меня это прельщало в куда меньшей степени, но врать вам не буду: когда подобное приключалось, я вставала на цыпочки и заглядывала поверх чужих спин, как поступил бы любой на моем месте. Я также посещала вместе с Робертом подпольные представления. Смотреть — смотрю. А что другое остается нам, почтенным людям!

Ближе к полудню Гетти Уолтерс доставила нам очередную важную новость. Гетти часто выходила за пределы Кларендона (вспомните, именно она открыла мне калитку в первый день), болтала с садовниками, с прохожими на улице. Знать, что происходит снаружи, — в этом была ее жизнь. Гетти прибежала к нам, переполненная слезами и переживаниями, нагрудник ее колыхался, между громкими всхлипами служанка жадно глотала воздух.

— Ой-ой!.. Там… там… Уууууй!..

Мы все обернулись к ней.

— Это был бедняжка Элмер! Вот же как! Бедный… Элмер!

Я далеко не сразу поняла, по кому так убивается Гетти. Оказалось, речь идет о том попрошайке, который якобы покончил с выпивкой и работал в театре «Милосердие» при Святой Марии. Нелли Уоррингтон говорила, что собиралась сходить на их представление. Разумеется, спектакль отменили. Печально, конечно, но я разглядела на лицах моих товарок легкое разочарование, потому что смерть нищего не является событием скандальным. Можно даже сказать, что речь идет о событии обыденном. В Лондоне нищие умирают насильственной смертью каждый день. Старшая сестра Брэддок даже презрительно нахмурила брови:

— Еще один убитый пьянчуга. С этими животными нужно что-то делать.

— Что, например, мисс Брэддок? — спросил Уидон, как будто чувствуя себя задетым.

— Даже не знаю… запереть их всех где-нибудь…

— Всех пьяниц Портсмута? Проще обнести город решеткой.

Сьюзи Тренч, тоже в этот момент глядевшая в окно, ткнула пальцем:

— Кто-то!.. Там!..

Мы стеснились в кучу, всем хотелось высунуться подальше. Полицейские на проспекте Кларенс окружили только что подъехавший экипаж. Приоткрылось окошко, нам были видны поклоны и приветствия.

— Это люди из Скотленд-Ярда, ясное дело, — определил премудрый Уидон.

— Скотленд-Ярд… ради Элмера? — недоверчиво произнесла сестра Брэддок.

— Если бы что-то случилось с нами, разве приехали бы из Скотленд-Ярда? — с упреком в голосе воскликнула Сьюзи, и никто ей не ответил.

Важнейшим следствием прибытия доктора Понсонби явился временный самороспуск Группы-у-Окна. Мы выстроились перед ним рядком, и доктор произнес такую речь:

— Поблизости от этого места случилась трагедия… Ой… я не имею в виду совсем близко и сообщаю вам не о великой трагедии… Кажется, все вы уже располагаете определенной информацией, кхм… Все очень просто: на пляже было совершено нападение еще на одного пьяницу. Это печально, не будем спорить, не самая печальная вещь на свете, однако… Наш долг, позвольте вам сообщить… Наш долг в качестве людей, отвечающих за Кларендон-Хаус… Полагаю, вам это известно… наш высший долг — успокоить пансионеров и удовлетворять их новые потребности, которые будут возникать… в сложившихся обстоятельствах.

Какие еще новые потребности? Я вскоре поняла, что в подавляющем большинстве случаев речь идет о театральных биноклях. У некоторых они уже имелись: скажем, у лорда Альфреда С. (по очевидным причинам фамилий я не привожу) нашелся изящный бинокль. Другие, например сэр Лесли А., сразу же затребовали себе такие же. Никто из пансионеров не полагался исключительно на свое зрение, а невезучие постояльцы восточного крыла просили, чтобы им дали высунуться из окон на противоположном конце здания, чтобы лучше все разглядеть (за вносимые деньги они почитали себя в полном праве иметь собственные ложи). Разумеется, доктор Понсонби отверг всякую возможность проникновения в комнаты других пансионеров.

Как бы то ни было, благодаря этим хлопотам утро прошло оживленно и весело. И даже с пользой для здоровья: многие жильцы, давно отказавшиеся от прогулок, высказались в пользу свежего воздуха именно в этот день и час; им потребовался именно пляж, еще конкретнее — то место, где собралась толпа. Другие наблюдали за происходящим с некоторого удаления. Удовольствие получали все.

За одним-единственным исключением.

Когда я вошла в комнату к мистеру Икс, тот, только что позавтракав, сидел в кресле, но шторы оставались задернутыми. Я чуть было не споткнулась о таз, приспособленный для утреннего умывания, которое мой пансионер совершал в одиночестве. Мне показалось невероятным, чтобы такой любопытный, такой назойливый субъект не поинтересовался происходящим снаружи.

— Сегодня ночью кого-то убили на пляже, — сообщила я. — Прибыла полиция и даже лондонский Скотленд-Ярд. Не желаете взглянуть?

С этими словами я потянула за штору.

— Пожалуйста, не могли бы вы снова задернуть шторы, мисс Мак-Кари? — Лицо его было напряжено, ничего общего с хорошим настроением вчерашнего вечера.

— Разве вы не хотите посмотреть? У вас лучший наблюдательный пункт во всем Кларендоне.

— Я уже ответил на ваш вопрос своим, мисс.