и никто ничего не пытается изменить. Борьба членов вашей семьи за трон – лишь частный пример того, как конфликт между современностью и традицией может разделить людей. И эта группа радикалов считает, что обязана вмешаться. Если придется, даже насильственным путем. Мы до сих пор не знаем, сколько членов насчитывает эта организация, не знаем, кто является их лидером. О них особенно много говорят в Америке: там их взгляды становятся все более радикальными, акции – все более заметными, а число последователей неуклонно растет. Последняя нашумевшая акция – это штурм Уолл-стрит, на три дня парализовавший работу биржи. Большой удар по финансовому миру. Группировка открыто выступает против монархии и ее сторонников и обещала устроить переворот, если монархи не откажутся от старых традиций. Готов ли канадский королевский дом сделать заявление по этому поводу? Вы беспокоитесь о том, что может произойти, если «Ешь богатых»…

– Кажется, наше время истекло. Мне было очень приятно, – сказала я мягко, но решительно и, резко оборвав ее, поднялась на ноги.

Ведущая вздрогнула. Ее взгляд метнулся к часам. Никакое время у нас не истекло – оставалось чуть меньше двадцати минут, но все-таки она подыграла. Иногда быть принцессой чертовски удобно.

– Конечно, – сказала она и снова улыбнулась мне неискренней, профессиональной улыбкой. – Как летит время! Спасибо, что заглянули к нам, принцесса. Желаем вам всего наилучшего в ваш день!

Я коротко кивнула, развернулась и пошла к кузену и Сильвер. Победоносно откинув назад волосы, я широко улыбнулась.

– Ну, что скажете? Вот что я называю королевской победой! Я была хороша или лучше всех?

Эмили почему-то до сих пор выглядела напуганной и расстроенной. Я же пошутила! Прескот откашлялся.

– Ты отлично справилась, Ева. Я почти впечатлен.

– Спасибо. Почему только почти?

– Потому что ты все еще подключена, и камера работает.

Упс.

Я застыла и обернулась: ведущая действительно, поджав губы, наблюдала за нами. Кто-то объявил, что после короткого перерыва они продолжат. Эмили сразу же направилась к ведущей – наверное, вставит ей под первое число за то, что та отклонилась от заготовленного сценария. Уж точно разговор о радикальных протестных группировках не входил в мой план. Я стала доставать провод, снимать микрофон. Прескот поправил галстук; почему-то именно галстук выдавал в нем баловня, рожденного с серебряной ложкой во рту. Сильвер выплюнула изо рта жвачку с таким видом, будто собиралась броситься в драку. В каком-то смысле она именно к этому и готовилась.

– Удачи! – прощебетала я, когда на Прескота и Сильвер стали цеплять микрофоны, и насладилась заключительной частью шоу.

Спустя полчаса – за которые мы окончательно довели ведущую – мы выехали с территории телестудии. Эмили уже подала два иска против шоу, Сильвер чихала во время интервью, а Прескот говорил только о своей новой марке мужских трусов Scottypants. Так что день, можно сказать, удался. Уж точно наша семья знавала деньки похуже. И все равно я чувствовала себя подавленно – может, виновата мини-пицца, которую я взяла в буфете. Из-за глютена наверняка снова появятся прыщи, и мне придется часами сидеть в кабинете у косметолога, чтобы не давать желтой прессе повода смеяться над состоянием моей кожи. Я устало закрыла глаза и прислонилась лбом к прохладному оконному стеклу. Мимо нас тянулись пологие зеленые холмы Новой Шотландии.

Этот визит был неофициальным, и все равно нас сопровождала полиция. В последние месяцы их стало больше. В моей голове проносились вопросы ведущей. Комок в желудке становится все больше и больше.

«Ешь богатых».

Щекотливая тема. До сих пор я слышала об этом только мимоходом, но в семье об этом шушукались. Видела их нервные взгляды, когда мы оказывались на улице, заметила, что вечером или – с недавнего времени – даже за завтраком новости стали включать погромче. И тот факт, что охрану усилили, от меня тоже не ускользнул. А потом появился этот знак. Перечеркнутая корона, а под ней надпись: «Ешь богатых». Новость крутили по всем новостям. Но все-таки этот лозунг «Ешь богатых», вся эта организация – это что-то американское. Порождение хот-догов и демократии. Ничего, кроме презрения, оно не заслуживало. И тем не менее, все были напряжены.

И я тоже. Гора проблем, казалось, продолжала расти. Политическими перипетиями я не очень интересовалась, да меня и пытались в это не втягивать. Проблемой была я сама. Вернее, какая-то часть меня. Что-то во мне. Но в чем именно эта проблема заключалась, я понять не могла. Я увидела свое отражение в тонированном стекле машины и взглянула на свои губы. Всю помаду я благополучно съела, остался только слабый оттенок красного. И тем не менее, они показались мне красивыми. Верхняя и нижняя губа одинакового размера, а посередине небольшая выемка.

«Возможно, этот принц поцелует вас на балу по случаю вашего дня рождения».

Поцелуи.

Я поджала губы, пытаясь представить, каково это, когда вторая пара губ прикасается к моим. Какие они будут? Теплые? Влажные? Я слегка расслабила нижнюю губу. М‑м… Так определенно лучше. И волнующе. Может, склонить голову немного набок? И закрыть глаза? Или пусть остаются открытыми? А куда деть руки? Как я узнаю, куда…

– Что это ты там делаешь?

Рядом с моим отражением в окне появилась белокурая голова моего кузена. Пойманная врасплох, я так резко дернулась назад, что наши головы ударились друг о друга.

– Ай! – застонал Прескот.

– Ой! – вскрикнула я.

– Как в дурацкой комедии, – покачала головой Сильвер.

– Все целы? Есть кровь? – обеспокоенно спросил Закари, мой телохранитель.

– Пожалуйста, только не на костюм, – сказала Эмили, не отрываясь от своего телефона.

Мы со Скотти переглянулись, потирая головы. Твердолобость, наверное, была семейной чертой.

– Что ты там делала? Целовалась сама с собой? – сказал он и рассмеялся, когда я пульнула на него мрачный взгляд.

У меня запылали щеки.

– Пошел ты, Скотти, – ответила я более резко, чем хотела, и смех прекратился.

– Эй, чего ты такая противная?

– Я всегда противная.

– Только по понедельникам, средам и когда во дворце подают мясной рулет, – сказала Сильвер и чихнула.

Я не ответила, но, когда снова повернулась к окну, увидела в отражении, что Прескот смотрит на меня, нахмурив брови. Он осторожно придвинулся ближе и погладил меня по спине, заставив комок в животе подняться к горлу

– Эй, ты в порядке? Чего такой несчастный вид?

– Ничего. Просто устала, – отмахнулась я, чувствуя, как у меня краснеют щеки от стыда.

Ну что за напасть? Мало того, что, чуть мне станет неловко, тело тут же выдает меня, но что еще хуже, я постоянно пропадаю в мечтах. В детстве