зеленым маревом, когда он опускал на лицо очки, или черным небытием, когда он давал глазам отдохнуть. И умом он понимал, что это их ночь правильнее, исконнее, древнее. Но он отдал бы многое, лишь бы видеть ночь по-старому. Только вот его приборы остались лежать в карьере разбитым хламом — рядом с такой же сломанной и никому не нужной девушкой.

Артур заскрипел зубами, но тут же застонал от боли в поврежденных деснах.

— Че, жубки болят? — участливо осведомился Жека-хорек. — Шлушай, а ты так и не рашшказал, чего бабу нашу уволок? Живые не нравятся, а?

— Она была девушкой моего друга, — неохотно ответил Артур и сплюнул сгусток крови под ноги.

— А, так это кента твоего телка была? — радостно обернулся Фофан, щеголявший в реквизированной у Артура теплой куртке.

— Ой, неудобно вышло, но она была неверна твоему кенту. Иногда по дешять раз в день неверна была, — деланно огорчился Жека.

Ублюдки хором заржали.

— А че порезал ее? — отсмеявшись, спросил Жека.

Артур, слишком занятый анализом повреждений в сломанных ребрах, не торопился отвечать.

— Слышь, тебе вопрос задали! — оплеуха Фофана не заставила себя ждать.

— От Червей вонью загораживался, — прошипел Артур.

— О, а пацан-то прошаренный! — восхитился Жека. — Хороший летун будет. Копченый обрадуется. Из-за Аньки-то Чувырло вечно капризничал. Бабские эти манеры… как там… Иштеричка! — вспомнил он.

— А, да у поселенцев сейчас и пацаны такие, одна пидоросня. Толи раньше бывало… — Фофан пустился в воспоминания, но Артур не слушал его.

«Из-за Аньки, он сказал. Значит, и вправду она».

В свое время они вошли в давешний лог, и бандиты потащили Артура на спину носферату. Он точно не запомнил, как оказался перед постаментом… алтарем? Что эти ублюдки собираются делать?

Удар в живот выбил из него дух. Бандиты налетели на парня и в одно мгновение раздели до гола, да растянули на постаменте.

— Слышь, Жека, чёй-то Чувырло его не берет? — ехидно спросил Фофан, тыкая в шею парню подхваченным с пола щупальцем.

— Та шпит, прошто не чует еще, — забеспокоился Жека.

— А может, он просто не летун? — осклабился главарь.

— Да летун он, летун, прошто надо проколы шделать, чтобы почуяло, — захныкал от ужаса коротышка.

В руках у него оказался узкий короткий ножик. Два других бандита дружно навалились на Артура так, что кости затрещали.

— Не бойся, шейчас комарик укусит, — заботливо предупредил Жека.

И потом мать-темнота, наконец, помогла бедному путнику — разум его утонул во мраке.

В себя Артур пришел не скоро. Щупальца чудовища множеством витков охватывали его конечности, сильно прижимая парня к постаменту. Внутри него, вызывая невыносимый зуд, из вонзившихся в плоть твердых наконечников прорастали белые волокна.

— Да, я же говорил! — раздался голос Жеки. — Чувырло приняло его.

— Ты че, самый умный? Ты думаешь, что умнее меня?! — завелся с пол-оборота Фофан.

— Нет, нет! — трусливый Жека опасливо отбежал на другую сторону постамента. — Это я прошто радуюсь, что не проотвечался!

— А, — засмеялся Фофан. — Значит, знаешь, чья власть, сука.

— Жнаю, жнаю. Ну вот, он теперь взлетит шкоро, а мы пойдем к людям, на других пошмотрим, да себя покажем, — товарищи охотно поддержали его смехом.

— Жаль только, что у нас пилот, а не пилотка, — пробулькал безымянный детина. Оказывается, немым он не был.

— А хули нам, кабанам: что все движущееся ебать, что двигать все и ебать! — махнул рукой Фофан.

— А может он и пилотка. Зырьте, какой стручок маленький! Может, это не хуй, а… как его… кли… клиптор… клистир, — показал пальцем детина и закрутил лопоухой башкой, мол, заценили, какая шутка?

— Клитор, — поправил Жека. — А мы это шейчас проверим. Рашшкажем ему, как с Анькой-лярвой ражвлекались. Ешли у него не вштанет, то — пилотка! — бандиты опять засмеялись. Они вообще были веселыми ребятами, просто мало кто мог посмеяться вместе с ними.

— Подожди, я начну! — перехватил инициативу Фофан. — Значит так, идем мы с кентами на речку…

Чудовище содрогнулось.

— Бля, Чувырло просыпается. Быстро вниз, мужики! — скомандовал Фофан.

Бандиты исчезли быстрее, чем развеивается кошмарный сон. Артур не сразу заметил, что остался один. Он тоже почувствовал, что чудовище просыпается. Но почувствовал это раньше бандитов — в своей голове.

Черный склизкий язык, казалось, втек в его череп, раздвинул складки извилин, мыслей, чувств. С невыразимым омерзением парень понял, что это мысли чудовища — голодные, мрачные, абсолютно чужеродные. Его попытки отодвинуться, отстраниться, конечно, ни к чему не привели — чужая воля захватывала его разум, топтала память скользким боком, ранила чувства мерзкими образами.

Хуже того, кажется, парень начинал понимать эти мысли, точнее, какое-то их бледное отражение, доступное человеческому разуму. В черных потоках, заполонивших его череп, он услышал и отзвуки мыслей предыдущих «летунов» — длинной вереницы людей, предшествовавших ему на это жутком алтаре.

Они давали ему советы: все сразу, и в разнобой, булькая из тошнотворных нечистот, что заменяли чудовищу разум.

Артур в раздражении отмахнулся, забив фантомные голоса на дно черепа, и, взмахом крыльев доломав сухостой под собой, промыслил сразу в облака. Под ним плескалось море тьмы, где невыразимым человеческими словами чувством он видел своих глупых, но верных марионеток — они уже брели в направлении Угольного Мешка, где их дожидались еще двое коллег, тех, что были поумнее. Над облаками же… Ох, какие же люди глупые! Ничего не знают. Они как с писаной торбой носятся со своим жалким миром, даже не подозревая, что вся подоблачная земля — это лишь малая, незначительная часть истинного мироустройства.

Там, над облаками, в вечном танце ритмично работал совершенный механизм, состоящий из миллионов его неразумных крылатых собратьев. Но из суеверного чувства он не стал обращаться чувствами еще выше — хотя он и знал, что там, где должны быть Господа, сейчас зияла лишь пустота космоса, но все равно не хотел даже случайным взглядом призвать в мир своих создателей и повелителей. Ему и без них неплохо живется на вольных хлебах.

Артур резко очнулся и забился на постаменте.

«Что, блядь, за херня? Я что, управляю носферату?!» — он ожидал чего угодно, только не этого.

Похоже, он действительно чувствовал тело чудовища, как свое и даже мог черпать информацию из его памяти. А раз так…

Артур уже знал, как носферату убивают и пожирают души. Для них это было так же естественно, как для человека блин съесть. Он бы ни за что не смог объяснить это на словах, но слова ему были не нужны. Он нашел своими новыми чувствами трех выродков под ним.

«Сейчас, мрази, вы за все ответите!» — злорадно ухмыльнулся парень. Он знал, что нужно делать. Он сфокусировался на