— Вообще на ночь мы встаем на прикол, — продолжал вещать Рафик. Все внимательно слушали. — Переться по незнакомой местности даже при помощи Летчика не стоит. Лучше нормально выспаться. В-третьих, дежурство я пересмотрю и список нарисую — кто за кем. А то один думает, что он в прошлый раз поменялся и сегодня не его очередь, а второй вообще спит.

Доцент скромно потупился.

— Один из наших, — он запнулся, — мохнатых товарищей, должен постоянно быть на шухере. Объяснишь им. — Это мне. Я кивнул. — У них и нюх, и слух гораздо лучше. Днем наблюдатель дежурит постоянно у пулемета. И не сидеть, болтая с самолетом о вкусовых достоинствах копченого тайменя. — Он посмотрел на Дашу. Она, не возражая, глядела задумчиво в небо. — На хрена самолету рыба? — с недоумением спросил он. — Все равно ведь не сможет есть. Если бы он рассуждал о разнице вкуса в электричестве при разном напряжении, я бы еще понял. Наблюдать, — возвращаясь к теме, сообщил Рафик, — значит смотреть во все глаза в поисках опасностей и странного. Отдыхать будем дома. Вопросы есть? — Все промолчали. — Тогда выпьем за помин души Дяди Степы, закусим спокойно — и по местам.

— Что там все-таки было? — спросил Доцент, когда мы выпили, не чокаясь, и приступили к «завтракообеду» — для завтрака было поздно, для обеда рано. График у нас сбился, но поминки — это дело такое. Надо. — В лесу, — пояснил он, заметив, что я не понял. — Ты все снимки крутил, увеличивал, приближал.

— Очень странные звери. Тело как у псовых, а голова похожа на медвежью. Ходят стаей, что для медведей нехарактерно. Пятерых взрослых я точно слышал. И они разговаривали.

— Это как?

— Ну они не просто рычали… Там в звуке такая модуляция была… Я даже не знаю, как объяснить. Речь — не речь, но сигналы точно нестандартные.

— Вроде как твои кусачие зверюги, — уточнил он, глядя на волков, сидевших рядом.

— Вот именно. Я своих прекрасно понимаю, и они человеческую речь тоже. Очень четко взяли в кольцо, предупредили, чтобы убирались от туши, а то больно накажут, и моментально ушли, как только выяснилось, что нас больше. Очень хорошая координация действий и явно соображают.

— Почему тебя это удивляет? — пожал он плечами и захрустел огурцом. — Если есть на планете такие умные волки, значит, вполне могут быть и собакомедведи с мозгами.

— Просто я их знаю. — Он удивленно посмотрел на меня: только что говорил — незнакомые, и вдруг знаю. — Странно звучит? Берешь книжку, где описываются вымершие звери, и листаешь, пока не наткнешься. Я сейчас на память не скажу, но в период от двадцати пяти до десяти тысяч лет до нашей эры. На Земле. И там же где-то по соседству имеется рисунок этой ненормальной курицы с плотоядными интересами. Тоже давно вымерла. Я все мучился, откуда я могу про нее знать, пока не увидел фотографии. Нечего им тут делать, и никакого разума не положено, иначе вместо человека разумного бегали бы стаи разумных собакомедведей.

— А все остальное, — покрутив пальцем, спросил он, — тебя не удивляет? Мозгляк, например, или крокоидл.

— А кто такой «крокоидл»? В первый раз слышу.

— Есть такой, — радостно сообщил Кузнец, торопливо разливая остатки водки по стаканам. С умоляющим видом показал пустую бутылку Рафику. Тот скорчил рожу. — Ну нет так нет, — покладисто согласился Кузнец. — Где-то он прав. Делу время — потехе час. Вот уже и окаменевшие ископаемые бродят по дорогам. Тираннозавр скоро вылезет из кустов. Бить его придется из крупнокалиберного пулемета, затем Безногий к нему и часового определил. Мяса будет, — протянул он мечтательно. — Правда, на черта он бегал в фильме за людьми, совершенно не понятно. Они ему на один зуб, все равно что мне одна маслина. Наесться не получится, а бегать за такой мелочью приходится много. Гораздо проще большого травоядного завалить. — Возвращаясь к теме, он серьезно сообщил: — Водятся в наших реках такие крокоидлы. Как понятно из названия, похожи они на крокодилов, только раза в полтора больше, соответственно и зубки тоже, и по суше очень быстро бегают на коротких лапах. Бывает, и людьми закусывают.

Я автоматически оглянулся за борт.

— Что-то мне кажется, что вы мне сказки рассказываете. Сколько плыли, ни одного не видел.

— Нет, правда, — сказал он. — В Зоне их повывели очень быстро, слишком неприятные соседи, но иногда появляются. Холодов не любят, на юг уходят. То есть не дохнут, но не любят. А летом появляются. Мы как раз в такое время вышли, когда они еще не вернулись, лед только сошел. Летом обязательно заявятся. Мимо французов просочиться непросто, но все равно умудряются. У них там целая индустрия по отлову и разделке. Мясо — свиньям, кожа — на сапоги. Мечта, а не сапоги, — вздохнул Кузнец. — Вот у тебя прекрасно выделанная кожа на сапожках, мягкая и ноге приятная. А там еще и вид…

— А ты что, мою обувку щупал?

— Конечно, — спокойно согласился он. — Пока ты сладко спал, в первый же день. Интересно же, здесь таких не делают, а с Машки не снимешь, чтобы разглядеть. Она моментально в глаз. Как с Волком уродским гулять, так ничего, а простое поглаживание по коленке вызывает у нее совершенно неадекватную реакцию.

Я невольно представил себе сцену полета крепкого мужика от удара Черепахи. Она только с виду слабый пол, а если еще для доходчивости добавила капельку силы, потом бедняге пришлось бы долго отлеживаться.

— Сразу видно, ручная работа, на заказ. Мне можешь сделать?

— Тоже мне проблема, надо было раньше сказать. Только сам понимаешь, на заказ быстро не делается.

— Две! — мгновенно сказал Кузнец. — А еще лучше три пары.

— И таблетки от жадности, — прокомментировал Доцент.

— Э нет, мне и меду и сгущенки побольше, но я готов заплатить. Сколько скажет Живой, столько и заплачу.

— Что, настолько хороши? — заглядывая под стол, спросил Доцент.

— Ты не видел, — отмахнулся Кузнец от него, — интеллигент паршивый. Тут не стесняться надо, а внимательно смотреть. Там каждый шовчик вручную и на совесть, прошито явно жилками от животных, а не искусственными нитями. Все натуральное и такого качества — ни одна мастерская в Нахаловке не сделает. Про Город не скажу, зря врать не стану, но не видел и там. И ведь еще чем-то пропитано для непромокаемое. Полный пипец. Я хочу такое!

— А сколько в Зоне вообще стоят сапоги? — спросил я. Кузнец хитро прищурился, и я поспешно сказал: — Только не у тебя узнаю. Ты сильно хитрожопый.

— Да, я такой, — гордо сказал он. — Узнаешь, добавишь десять процентов сверху, и три пары мне. Договорились?

— Да, ладно, возьмешь листок бумаги, обведешь ступни и мне отдашь. Только настоящий мастер по рисунку работать не любит. Ему нормальные ноги подавай, так что пятнадцать процентов сверху, и берем за образец цены говнодавы Рафика, он дешевку покупать бы не стал. У тебя такие же. И не возникай, у меня голенище выше, почти до колена.

— Договорились, — быстро сказал Кузнец.

У меня появилось стойкое ощущение, что я только что сильно продешевил.