Пошли завтракать. Лаура выразительно остановилась на пороге столовой.

— Разве вам не нужно на завод? — спросила она ровным голосом, не глядя на Джо.

— Ничуть, — с готовностью возразил Джо. — Там все в полном порядке.

— Я думаю, Стэнли, пожалуй, предпочёл бы, чтобы вы его оставили.

Но Стэнли сказал в приливе раздражения:

— Нет, нет. Пускай Джо остаётся.

Короткое молчание; Джо весело улыбался; Лаура неохотно отошла от двери. Они сели за стол.

Съев суп, Стэнли, чтобы показать, что он не забыл предписаний доктора, снова сообщил Джо:

— Мне велено ложиться после завтрака, это одно из их предписаний. А когда я встану, я должен заняться вязаньем.

Джо даже рот разинул. «Нет, это совсем не смешно, — сказал он себе. — О господи, нет, это уже не смешно» — и переспросил испуганным голосом:

— Вязаньем?

Лаура сделала жест, полный муки, словно желая вмешаться. Но Стэнли продолжал объяснять. Казалось, ему это доставляло удовольствие:

— От вязанья голове становится легче. В госпитале, после того как меня засыпало, я научился вязать.

Джо поспешно отвёл глаза от лица Стэнли. «Вязанье… вязанье». Мысли его унеслись в прошлое. Он словно старался вспомнить прежнего Стэнли и его замечания в этой самой комнате год тому назад. Превосходный малый, который жаждал «задать перцу этим Фрицам», идти в бой за Англию и святого Георгия, чистокровный британец, жалевший, что не поступил в воздушный флот… («Вот это захватывающее дело, — не так ли?») Световые сигналы Вери, Батальон воспитанников закрытых учебных заведений… «Наш» мистер Стэнли, убеждённый, что война «просто замечательная штука». «Интересно, что он думает о ней теперь», — сказал себе Джо, и вдруг ему захотелось смеяться.

Но в эту минуту Стэнли чуть не заплакал.

— Не могу, — захныкал он жалобно, — не могу!

Лаура спросила тихо, наклонясь к нему:

— Что с тобой, милый?

Лицо Стэнли задёргалось под застывшей маской.

— Я не могу закрыть горчичницу. — Он пытался закрыть горчичницу, но ему это не удавалось. И от того, что не удавалось, он уже начал весь дёргаться.

Джо вскочил.

— Позвольте-ка, я закрою, — предложил он. Передвинул ложечку так, чтобы она не мешала крышке плотно закрываться, мимоходом вытер своей салфеткой соус на подбородке Стэнли. Затем вернулся на место.

Силы, видимо, изменили Лауре. Она внезапно поднялась и дрожащим голосом извинилась:

— Мне нужно распорядиться по хозяйству. — И, отвернувшись, вышла.

Несколько минут царило молчание, пока Джо тщательно обдумывал положение. Наконец, он сказал:

— Ну, Стэн, старина, как я рад, что вы вернулись. Завод в последнее время приносит кучу денег. Прошлый месяц был замечательный.

— Да, — сказал Стэнли.

— Но этот Добби, что сидит у нас в конторе, ни черта не стоит. Теперь, когда вы здесь, надо будет от него избавиться.

— Да, — согласился Стэнли.

— Я собственно уже и сам собирался предупредить его об увольнении в конце этого месяца. Вы не возражаете, Стэнли?

Стэнли сказал «да». Затем резким движением автомата встал из-за стола, несмотря на то, что Джо ещё не доел сладкого. Он пояснил:

— Мне надо лечь.

— Конечно, конечно, Стэн, старина, — с готовностью согласился Джо. — Пожалуйста, не стесняйтесь. — И с величайшей услужливостью вскочил и взял Стэнли под руку.

Лаура ожидала внизу у лестницы, крепко сжимая в руке мокрый носовой платочек. Она хотела сама вести Стэнли, но от Джо от делаться было невозможно. Да и Стэнли, видимо, цеплялся за Джо, искал в нём опоры. Он сказал капризно:

— Оставь меня, Лаура.

Джо отвёл его наверх в спальню и помог раздеться.

От Стэнли остались кожа да кости. Раздетый, он меньше походил на человека-автомата, скорее — на гальванизированный труп. Совсем уже раздетый, он, однако, раньше, чем лечь, медленно проделал некий ритуал: нагнулся и заглянул под кровать, затем выпрямился и заглянул под подушки. Исследовал внутренность двух шкафов, заглянул под портьеры обоих окон. Потом с трудом забрался на кровать. Лёг на спину, вытянув ноги и руки. Мёртвые, широко открытые глаза упёрлись в потолок. Джо на цыпочках вышел из комнаты.

Внизу, под лестницей, ждала его Лаура с красными распухшими глазами. Она решительно посмотрела ему в лицо, закусив нижнюю губу, — с таким знакомым ему выражением.

— Мне нужно сказать вам одну вещь. — Она говорила с трудом, и грудь её порывисто поднималась и опускалась. — Я попрошу вас больше сюда не приходить.

— Да полноте, Лаура, — мягко запротестовал он. — У вас теперь будет столько хлопот со Стэнли, и вам нужно всячески помогать.

— Это вы называете помощью!

— А почему же нет? — уговаривал он её примирительно. — Никто не огорчён за вас больше, чем я, никто во всём мире. И потом — нам с Стэнли придётся многое вместе обсуждать. — Он озабоченно покачал головой. — С фронтом у Стэнли кончено. Я хочу позаботиться о заводе…

— Да, как же! — вставила с горечью Лаура.

— Да! — он вытянул руку жестом оскорблённого человека. — Чёрт возьми, Лаура, будьте же доверчивее. Я хочу помочь вам обоим. Хочу свезти Стэнли на завод, снова заинтересовать его делами, оказать ему всю ту поддержку, какую могу.

— Я бы поверила вам, если бы вас не знала.

— Но я говорю искренно, Лаура! В конце концов мы должны помочь друг другу пережить это. Видит бог, Лаура, я сделаю, что только могу.

Во время наступившего молчания опухшие глаза Лауры не отрывались от его лица; она задышала чаще и, видимо, мучительно боролась с собой.

— Не верю я, чтобы вы что-нибудь для нас сделали, — отрезала она, задыхаясь, — и ненавижу вас за то, что вы уже сделали… почти так же сильно ненавижу, как себя. — Она повернулась и быстро вышла.

Джо постоял на месте, легонько поглаживая подбородок, потом улыбнулся про себя и вышел из дома. Но на следующее утро, часов в одиннадцать, явился снова с хлопотливым видом, чтобы, как обещал, свезти Стэнли на завод. Лауры дома не было, но Стэнли уже встал и оделся. Он сидел внизу в гостиной на краешке стула, развлекаясь граммофоном. Граммофон был хороший, но музыка! Музыка, которую выбрал Стэнли, действовала Джо на нервы.

Он запротестовал:

— Почему вы не поставите какую-нибудь пластинку повеселее, Стэнли?

— Мне эта нравится, — возразил Стэнли, ставя снова ту же пластинку. — Только эта одна мне и нравится. Я её ставлю все утро.

Джо в замешательстве выслушал вторично ту же мелодию. Эта музыка и Стэнли, слушающий её, — что за жуткое сочетание! Джо подошёл и посмотрел на пластинку. Это был «Похоронный марш» Шопена. Джо повернулся к Стэнли.