Нет, ему необходимо было узнать, кто в ответе за манипулирование сознанием стольких обитателей Алагейзии и зачем ему это понадобилось! Если это дело рук Гальбаторикса — а Эрагон очень опасался, что это именно так, — тогда Солембум был прав, и поражение варденов неизбежно.

«А ты не думаешь, что это могло быть делом рук не Гальбаторикса, а самих драконов, как и Уничтожение Имен?» — спросил он, но Сапфира ответила не сразу.

«Возможно, — задумчиво сказала она. — Но тогда, как и сказал Солембум, в Алагейзии действует слишком много различных сил. И пока мы не отправимся на остров Врёнгард, мы о них ничего толком не узнаем».

«А там, ты думаешь, нам удастся что-то узнать?»

«Думаю, да».

Эрагон нервным движением взъерошил себе волосы и вдруг почувствовал себя невероятно усталым.

«Почему все должно непременно складываться… так сложно!» — невольно вздохнул он.

«Потому что каждому хочется есть, но никто не хочет быть съеденным», — мрачно пошутила Сапфира.

Эрагон только усмехнулся.

И только тут обратил внимание на то, что их «тайный» обмен мнениями несколько затянулся. Арья с Глаэдром явно были этим недовольны, потому что Арья спросила:

«Почему вы оба поставили от нас барьер? — И она глянула туда, где за стеной палатки, свернувшись клубком, лежала Сапфира. — Что-нибудь не так?»

«Ты, похоже, чем-то очень взволнован, детеныш?» — прибавил Глаэдр.

«Да, я взволнован. — Эрагон с трудом подавил усмешку, потому что Арья с тревогой следила за его лицом. Подойдя к лежанке, он присел на краешек и свесил руки между колен. Некоторое время он молчал, а потом, перейдя на язык эльфов и магии, спросил, обращаясь к Арье и Глаэдру: — Вы нам с Сапфирой доверяете?»

Возникшая после этого пауза оказалась, к счастью, весьма недолгой.

«Я — да», — ответила Арья тоже на древнем языке.

«И я», — сказал Глаэдр.

«Ну, кто из нас расскажет им, я или ты?» — спросил Эрагон у Сапфиры.

«Ты же сам хотел все рассказать, вот и рассказывай».

И Эрагон, глядя на Арью, но обращаясь одновременно и к ней, и к Глаэдру, сказал, по-прежнему пользуясь древним языком:

«Солембум назвал мне имя одного места на острове Врёнгард, где мы с Сапфирой, возможно, найдем кого-то или что-то, что поможет нам одолеть Гальбаторикса. Однако же название этого места заколдовано. Каждый раз, как я его произношу, вы сразу же его забываете. — По лицу Арьи он видел, как глубоко она всем этим потрясена. — Вы мне верите?»

«Я верю», — медленно, но не задумываясь, промолвила Арья.

«А я верю в то, что сам ты, безусловно, веришь собственным словам, — прорычал Глаэдр. — Но это совершенно не значит, что все действительно так и есть».

«Как еще я могу доказать это? Вы же не запомните это название, даже если я снова повторю его вам или поделюсь с вами всеми своими воспоминаниями! Вы могли бы спросить у Солембума, но опять же — вряд ли это поможет делу. А что касается этих чар, то, возможно, есть способ доказать, что они действительно существуют. Призовите сюда кота-оборотня, и мы посмотрим, что тут можно сделать».

И Эрагон попросил Сапфиру:

«Может быть, лучше тебе его позвать?»

Он не без оснований полагал, что Солембум явится куда скорее, если его позовет дракон.

Мгновением позже он почувствовал, как Сапфира мысленно обшаривает весь лагерь; затем она установила связь с Солембумом, кратко с ним переговорила и объявила всем:

«Солембум сейчас придет».

Ждали молча. Эрагон, потупившись, мысленно уже составлял список того, что нужно взять с собой, когда они отправятся на остров Врёнгард.

Когда Солембум вошел, откинув полог палатки, Эрагон с изумлением увидел, что на этот раз он явился в своем человечьем обличье — юноши с дерзкими темными глазами. В левой руке он держал ножку жареного гуся и время от времени с аппетитом в нее вгрызался. Его губы и подбородок были перепачканы гусиным жиром, да и на обнаженной груди поблескивали капли не успевшего застыть жира.

Прожевав очередной кусок, Солембум мотнул своим острым подбородком в сторону того угла палатки, где в земле таилось Элдунари Глаэдра, и спросил:

«Что ты хотел у меня спросить, выдыхающий пламя?»

«Понять, тот ли ты, кем кажешься!» — прогрохотал Глаэдр, и его мощное сознание, казалось, поглотило сознание Солембума, подобно тому как плотные черные тучи с легкостью застилают свет ярко горящего, трепещущего на ветру костра. Золотистый дракон обладал поистине невероятной силой духа, и по личному опыту Эрагон знал: мало кто способен противостоять ей.

С каким-то задушенным мявом Солембум выплюнул непрожеванное мясо и отпрыгнул назад, словно наступил на гадюку. А потом замер, дрожа от усилий, обнажив острые клыки и не скрывая бешенства, которое так и горело в его карих глазах. Эрагон на всякий случай положил руку на рукоять Брисингра. Потом гнев Солембума несколько утих, но не погас; казалось, он светится в море черных клубящихся туч — мыслей Глаэдра — точно капля раскаленного добела металла.

Через минуту буря в душе Глаэдра утихла, тучи развеялись, хоть и виднелись еще где-то на горизонте.

«Прошу прощения, Солембум, — мысленно обратился Глаэдр к коту-оборотню, — но мне нужно было знать наверняка».

Солембум зашипел; волосы у него на голове встали дыбом, и он стал похож на цветок чертополоха.

«Если бы у тебя все еще было тело, старейший, я бы отрубил тебе хвост за такие штуки».

«Куда тебе, котик! Ты бы смог в лучшем случае меня оцарапать», — усмехнулся Глаэдр.

Солембум снова зашипел от злости, потом гневно поднял плечи чуть ли не к самым ушам, резко развернулся и двинулся к выходу.

«Погоди, — остановил его Глаэдр. — Не сердись. Ты действительно рассказывал Эрагону о некоем месте на острове Врёнгард, где полно всяких тайн, однако никто не запомнил названия этого места».

Кот остановился и, не оборачиваясь, что-то проворчал. Потом нетерпеливым жестом отмахнулся гусиной ножкой и подтвердил:

«Да, рассказывал».

«А ты называл ему некую страницу в «Домиа абр Вирда», где он и нашел описание этого места?»

«Похоже, что так, но я совершенно не помню, как это сделал. Однако я очень надеюсь, что эта штука — что бы вы там, на острове Врёнгард, ни нашли, — спалит вам усы и обожжет лапы!»

С этими словами, яростно хлопнув пологом палатки, Солембум вылетел во тьму и тут же исчез.

Эрагон встал и носком сапога вышвырнул недоеденную гусиную ножку из палатки.

«Тебе не следовало так грубо с ним разговаривать», — упрекнула Глаэдра Арья.

«У меня не было выбора», — возразил дракон.