напролет разъезжая по Новому Бангору в поисках денег. На острове не осталось ни одного банка, в двери которого он бы ни постучал, ни одного кредитного общества или ростовщика. Увы, обстоятельства обернулись против нас. Все компании отчаянно лихорадило, отчего живые деньги враз сделались большой проблемой. Некоторые пробоины мистеру Олдриджу удалось заделать, но другие… Наш корабль был так близок к гибели, как никогда прежде. Розенберг, отчаявшись найти выход, пичкал себя лошадиными дозами рыбьего порошка, Крамби впал в тихое помешательство и был в таком отчаянии, что я украдкой прятал от него ножи для бумаги, как бы он не повредил себе… Я думаю, этот кризис и надломил мистера Олдриджа. Сами знаете, иногда и крепкая доска лопается, если применить к ней слишком большое усилие, а он двадцать лет тащил на себе всю компанию, вкладывая в нее все силы без остатка.

- Кажется, тогда с ним и случился нервный припадок?

- Я бы сказал, он был на краю гибели. Две недели находился в горячечном бреду, не в силах даже подняться. По счастью, это случилось уже после того, как он спас всех нас, найдя каким-то образом недостающую для наших зияющих пробоин сумму. А когда оправился… уже не был прежним.

Лэйд насторожился.

- В нем что-то переменилось? Что-то в его манерах, в привычках, в пристрастиях?

Лейтон покачал головой.

- Нет. Это был все тот же мистер Олдридж, которого я знал много лет. Когда он впервые после болезни поднялся на палубу, все клерки выстроились в коридоре шеренгой и рыдали от счастья. Капитан возвращался на свой корабль, чтобы продолжить плавание. Он был слаб, но он улыбался и ободряюще кивал нам. Черт, даже я невольно прослезился. Но наше счастье длилось лишь два дня. На третий… На третий мистер Олдридж собрал весь оперативный совет в своем кабинете и сообщил о своей отставке. Так сухо и спокойно, будто речь шла о смене воды в вазах для цветов. Он выглядел… Скверно.

- Насколько скверно? – быстро спросил Лэйд.

- Как человек, которому за минуту до повешения вручили решение о помиловании, - ответил Лейтон, мрачно усмехнувшись, - И который вдруг обнаружил на нем отметку сувенирной лавки. Он был изможден и, кажется, напуган. Он не читал торжественных речей, которые полагается читать на прощание, никого не корил, вообще ни разу не повысил голоса. Просто сообщил, что с этой минуты оставляет пост оперативного директора на своего младшего партнера и компаньона мистера Крамби, сам же собирается удалиться на покой, чтобы прожить остаток дней в свое удовольствие, без кризисов и сопутствующих им тревог.

- Вполне понятное желание для джентльмена, которому стукнуло шесть десятков, - пробормотал Лэйд, - Последний ваш кризис едва не убил его, следующий наверняка бы свел в могилу. На его месте я бы и сам бросился прочь!

Лейтон натянуто улыбнулся. А может, просто поджал губы.

- Вы не знали мистера Олдриджа. Когда он сказал, что покидает компанию… Черт возьми, это звучало как если бы Папа Римский сообщил, что ему наскучило в Ватикане и он желает обосноваться в Саутволде, Саффолк, чтобы до скончания дней удить раков. После этого мистер Олдридж дал нам несколько инструкций. Коротких, емких и, к сожалению, вполне однозначных. Он запретил нам тревожить его или каким-то образом вмешиваться в его жизнь. Не спрашивать его совета, не отсылать финансовых сводок и прогнозов, не направлять никакой рабочей корреспонденции – ни единого листка.

- И вы выполнили это требование? – недоверчиво уточнил Лэйд.

Лейтон досадливо дернул плечом.

- Вынуждены были. Кажется, Розенберг еще год бомбардировал его своими депешами, но Госсворт наверняка отправлял их в помойное ведро. По крайней мере, ни единого ответа он, кажется, так и не получил.

- Это странно, - вынужден был признать Лэйд, - Я понимаю, отчего можно было перегореть к любимой прежде работе, но отчего возводить стену между собой и нею?

- Эта стена была прочнее крепостной стены Тауэра, - пробормотал Лейтон, - Мы много раз пытались преодолеть ее со своей стороны, но мистер Олдридж всякий раз совершенно четко давал нам понять, что не рад этому. Не раз и не два члены оперативного совета, сообща или поодиночке, пытались попасть к нему на прием. Тщетно. Верный Госсворт охранял его номер в «Восточном Бризе» с неистовством Цербера. Любые врученные ему визитные карточки немедля отправлялись в мусорное ведро, а цветочные букеты и всякие милые подарки – следом за ними. Мы сами не знали, чем вызвали такой гнев мистера Олдриджа, отчего впали в опалу. Пытались слать телеграммы – он не получал их. Давали объявления в газету – он не читал их или игнорировал.

- А телефон? – осторожно спросил Лэйд, - К помощи телефона вы не прибегали?

Лейтон поморщился.

- «Восточный Бриз» слишком беден, чтобы позволить себе телефонный аппарат. А даже если бы мог, нас скорее соединили бы с Каркозой[2], чем с мистером Олдриджем.

Это уже выходит за рамки обычно чудачества, вынужден был признать Лэйд. Есть много причин, по которым человеку вдруг может разонравиться заниматься любимым делом, но это… Это уже больше напоминает бегство, чем добровольный исход. Причем, пожалуй, бегство не подготовленное и планируемое, а едва ли не паническое.

- Мистер Крамби посылал мистеру Олдриджу немного его любимого вина и, кажется, это было единственное, что им принималось. Все остальное… - Лейтон щелкнул пальцами в воздухе, - Пф-фф!

Нелепо, подумал Лэйд. Нелепо и необъяснимо. Даже если допустить, что мистер Олдридж раскрыл сговор своих ближайших служащих, проводивших мимо кассы компании приличные суммы, его действия все равно не устраиваются в естественную схему. Он мог уволить их всех одним только взмахом пера. Мизерная доля Крамби в компании не позволила бы тому даже разыграть сопротивление.

Может, он опасался, что подельники из оперативного совета попытаются поквитаться с ним, стариком? Тоже вздор. Мистер Олдридж был достаточно богат, чтобы обеспечить себя достойной охраной. Нанять целую армию сыщиков, телохранителей и частных детективов. Да и кому ему опасаться было? Коу к тому моменту еще не маячил на горизонте, а все прочие… Розенберг, кажется, боготворил его, Лейтон слишком труслив даже для того, чтобы скрутить шею курице, Крамби… Ну, тот тоже отнюдь не хладнокровный убийца. И уж точно нелепо было бы предположить, будто он ощущал угрозу, исходящую от чревоугодника Кольриджа.

- Телефон, - произнес Лэйд, сам еще не зная, к