зубы (под ехидное хихиканье Туны) постучал в дверь. К моему потихоньку нарастающему гневу — реакции никакой на это не последовало. Я постучал ещё раз, громче. И снова ответом мне была тишина. Тихое хихиканье феи начало перерастать в неприкрытый смех. Бросив на неё злобный взгляд (на который ей было не особо интересно реагировать) я начал пинать треклятую дверь.

Минуты через две, когда Туна уже откровенно и совсем не элегантно ржала, а я прикидывал каким именно массовым заклятьем обратить в прах всё здание, из-за двери, наконец, раздался низкий и хрипловатый голос:

— Х..ли надо?

— Крови… — совершенно искренне ответил я

— Ага, а хе. ли тогда днём выперся? Не боишься что яйца на солнце поджарятся? Или они и были неважные? — дверь мне явно открывать не планировали — Хотя, по. уй! Я тебе и ночью клыки в жопу затолкаю с лёгкостью. Так что иди и сосни у кого другого.

— А..у..кхщ. эеб…

Пока я пытался сделать… или придумать… хоть что-то на эту тираду, Туна не справившись с управлением шлёпнулась на землю, тихонечко подвывая себе под нос — сил на смех у неё уже не оставалось. Нагнувшись, я подхватил эту мелкую заразу за правую ногу и немножко потряс её, стараясь, тем не менее, действовать как можно аккуратнее — меньше всего я хотел навредить малышке. Но, несмотря на всю осторожность я, кажется, умудрился переборщить — странно дёрнувшись, Туна затихла и резко схватилась за лицо:

— … Я явык, приусила. — спокойным и без какого-либо намёка на истерику тоном, констатировала она, через какое-то время — Евон, фы савист, фы внаешь эво?

Я начал было оправдываться, вот только мои попытки ушли в никуда — эта мелочь опять начала ржать, периодически пытаясь вставлять шепелявые комментарии. Моему возмущению не было предела, и дабы не пришибить ненароком, я поспешно запихнул Туну в нагрудный карман. Причём нога, за которую я держал фею во время этого процесса, осталась торчать наружу, что вызвало у малышки ещё один приступ хохота.

— Угу, я вижу тебе нравиться наблюдать за моими неудачами, да? — мрачно пробормотал я — И после этого ты ещё называешь меня садистом?

Разобравшись с проблемами внутренними, я перевёл своё внимание на проблемы внешние, а именно: тяжёлую и явно толстую металлическую дверь, загораживающую мне проход к владельцу этого милого заведения. Выбить столь монументальное произведение чьего-то своеобразного гения, не представлялось возможном даже при наличии тарана, поскольку косяк ей соответствовал. Проще уж стену расковырять. Конечно лично для меня это не проблема — накачать дверь некоторым количеством энергии Смерти, и она почти моментально заржавеет и сгниёт. Причём можно решить этот вопрос и ещё проще — достаточно напитать не саму дверь, а всего лишь её петли. Но этот вариант исключён, поскольку дальнейшие события в таком случае, явно не будут развиваться по пути сотрудничества с кузнецом. А значит остаётся одно — попытаться каким бы то ни было способом наладить диалог.

— Эй, толкатель зубов по жопам, — вновь задубасил я в дверь — есть деловое предложение!

— Если ты имеешь ввиду мою угрозу то извини, вынужден отказаться — раздалось из-за двери — мужики, тем более тощие и мёртвые меня не интересуют.

Э… Что-то он говорит немного кривовато… Не совсем связанно. Может он слегка в неадеквате? Проверим.

— Мужик, мы друг друга неправильно поняли, — я старался аккуратно подбирать слова — про кровь это я на эмоциях брякнул, случайно. Так-то я за изделиями из металла припёрся. И судя по виду и положению здания, я пришёл куда надо. Ведь так?

Некоторое время за дверью стояла тишина, так что я уже было решил, что меня вновь решили игнорировать, но нет. С протяжным скрипом, от которого у нормального человека свело бы зубы, и который весьма отчётливо воспроизвёл у меня в голове образ голема-босса, металлическое надгробие, по ошибке ставшее дверью, медленно отползло в сторону. За ним обнаружился коренастый мужичок, с весьма своеобразной внешностью.

Его голова была полностью покрыта, ну очень густой растительностью, чёрного цвета. По идее это были волосы, но их жуткая запутанность и явное пренебрежение водой вообще и мытьём в частности, не давало полной уверенности. От одного взгляда на это издевательство, у меня заболела душа. Усугублялось оно ещё и тем, что в некоторых местах сея растительность, была основательно подпалена, ввиду профессии её обладателя. Маленькие злобные глазки, такого же угольного цвета, были единственным, что можно было разглядеть в пределах шерстяного покрова.

Определить тип одежды за старым кузнечным фартуком, было довольно сложно, но её плачевное состояние констатировать можно было однозначно. Как, собственно, и самого фартука — грязный, снабжённый множеством заплаток, и прожжённый, где можно и нельзя, он являл собой настоящий эталон вторсырья.

— Изделия из металла говоришь? — недобро сощурившись, заговорил этот тип — Ты куда нужно пришёл, всё верно. Я могу сделать их. На заказ даже. Ну?

— Э-э-э…

Мда, мне не показалось — говор у него действительно своеобразный. Да и поведение, судя по всему соответственное. Надо быть поаккуратнее. Не то чтобы я всерьёз его боялся, но лишние проблемы мне не особо нужны.

— Мне не нужно что-то конкретное, — начал объяснять я — сойдёт любой, не ржавый металлический хлам. Цепи или отдельные звенья от оных. Пластинки, заклёпки, штыри, трубочки, в общем — что угодно. Единственное ограничение — размер. Всё вышеперечисленное, не должно быть больше, чем с ладонь размером. Как-то так.

Замолчав, я стал ожидать реакции кузнеца. Причём именно ожидать — он секунд двадцать или тридцать стоял неподвижно, продолжая буравить меня взглядом.

— Ну и на. й тебе эта х. ня? — резко и внезапно дёрнувшись, он заговорил, будто кто-то щёлкнул невидимым выключателем — Впрочем, без разницы. Мне по..й. У меня есть такое, причём скопилось много. Дам сколько унесёшь, но не бесплатно. Мусор конечно, но на переплавку не пустить — уголь дорогой. Деньги давай.

Закончив тираду, он протянул мне свою лапищу. По мозолям на оной было видно, что тип он очень даже работящий. Что вполне достойно уважения, даже с учётом его… своеобразности, назовём это так.

Я не стал спорить или как-то ещё возникать, а просто сунул руку в сумку, и высыпали ему на ладонь, всё что осталось после общения с Фолсидией — несколько десятков серебряных монет. Не слишком много, но для оплаты моей просьбы вполне достаточно.

— Хех, лады. — в покрывающих его лицо волосах (или это всё же шерсть?) прорезалась своеобразная улыбка — Не думал что кто-то будет платить за ето. Но те можно,