Виктор Шарапов последует за Юрием Андроповым на его различных должностях (секретарь ЦК, а затем с декабря 1982 г. генеральный секретарь ЦК) в качестве помощника. После смерти Андропова он оставался помощником Черненко, а затем Горбачева, после чего с 1988 по 1992 год уехал в Болгарию в качестве посла. Он умер в ноябре 2019 года.

Заключение

Из «братской страны» Китай постепенно эмансипировался из Советского Союза и стал страной, которая без колебаний критиковала «девиационизм» советского брата. «Десталинизация», «мирное сосуществование», уход советских технических специалистов из Китая в 1960 г., хрущевская «капитуляция» во время кубинского кризиса, по словам Мао, советская поддержка Индии во время ее конфликта с Китаем, советские попытки остановить китайскую программу создания ядерного оружия, и, наконец, китайская «культурная революция» привели к сильным антисоветским настроениям со стороны китайского руководства, что сказалось на работе КГБ в Китае.

Несмотря на многочисленные усилия, внешней разведке КГБ не удалось создать прочных агентурных позиций в КНР. Как отмечает генерал Николай Леонов, «Китай и вообще Восток оставались загадкой для всех нас, получивших академическую подготовку и работавших в странах христианской цивилизации. Это особый мир. Ему надо отдать всю жизнь без остатка, если хочешь научиться понимать его.»

Усилия КГБ носили многоплановый характер и продолжались в течение многих лет. Вся проблема, с которой КГБ столкнулся в своей миссии, заключалась в антисоветизме китайского руководства, а также в очень жестком контрразведывательном режиме в самом Китае, что затрудняло вербовку и обработку источников на местах. Достижение результатов в таком сложном контексте, когда китайско-советские отношения были напряженными и пагубными, было практически невозможной задачей. Как отмечает францизский журналист Рожер Фалиго в своей книге о китайских спецслужбах, именно от «разрядки» в отношениях между Москвой и Пекином при Горбачеве КГБ смог приобрести хорошие источники в Китае.

В то время как в различных ежегодных отчетах КГБ, которые Андропов адресовал Политбюро, упоминались успехи КГБ в работе с Китаем, нехватка китайских источников позволяет сделать вывод о том, что ПГУ могло рассчитывать в своей работе, помимо этих источников, только на иностранных граждан, предоставляющих информацию о Китае, а также на китайские издания (пресса, радио, телевидение). К счастью, за последние несколько лет КГБ подготовил несколько специалистов по китайской тематике, экспертов, которые замечательно говорили на этом языке, не говоря уже об академиках, работавших над этой темой, которые, несомненно, оказали большую помощь. Наверное, в отношении Китая, как и в отношении американских «кремлевщиков», ПГУ КГБ сводилось к работе, а именно к выявлению через прессу «сигналов» о тендециях, кто попал в немилость или поднимался по партийной лестнице, о политических, экономических и военных тенденциях.

Реализованные «активные мероприятия», вероятно, привели к некоторым успехам, например, «ложное завещание» Мао, но не смогли остановить своего рода «естественный маятник» истории: готовность Китая двигаться ближе к США, а затем к Европе и Японии, как противовес своему советскому соседу, добавила к мерам, принятым китайским руководством для развития экономического, военного и промышленного секторов Китая, а также внешнеэкономических и торговых отношений. Соединенные Штаты также взяли на себя обязательство сблизиться с Китаем, как в знак признания размера китайского рынка для американских компаний, так и в качестве противовеса СССР. Ничто так не демонстрирует этого прагматизма, как Директива № 14 по национальной безопасности, подписанная Рональдом Рейганом 21 апреля 1984 г., в которой изложены американские цели в отношении Китая, включая продвижение Китая «независимого от советской орбиты» и поощрение китайских усилий по изменению и либерализации его тоталитарной системы, введению рыночных сил в его экономику», а также «помощь Китаю в модернизации». Лишь с визитом нового Генерального секретаря Михаила Горбачева в Пекин в мае 1989 года китайско-советские отношения действительно улучшились.

Российская внешняя разведка после 1991 года

Гелибтер К. (Gеlibter Cyril),

эксперт по истории российской разведки

Сентябрь 1991 года. Начальник ПГУ КГБ Леонид Шебаршин уходит в отставку, и временно исполняет обязанности заместитель начальника ПГУ по странам Африки и Ближнего Востока Вячеслав Гургенов. О назначении «инсайдера» не может быть и речи у советских руководителей: доверие к КГБ было подорвано попыткой путча месяцем ранее. Михаил Горбачев и Борис Ельцин позаботились о назначении «чужаков» на ключевые посты, например, Вадима Бакатина, а также Евгения Севастьянова на пост главы управления КГБ по Москве и Московской области, или Сергея Степашина на пост директора УКГБ по Ленинградской области.

На должность директора ПГУ КГБ тоже было решено назначить аутсайдера: академик, посредник между СССР и странами арабского мира, Евгений Примаков возглавлял Институт востоковедения, а затем Институт мировой экономики и международных отношений. Примаков долгое время не остался во главе ПГУ КГБ: чтобы ограничить власть КГБ, было принято решение разделить его на несколько ведомств. Охрана руководителей страны была прикреплена к Президенту СССР, а также Пограничные войска, службы связи и электронной разведке.

ПГУ КГБ стало ЦСР СССР (Центральная служба разведки), а после распада СССР – СВР (Служба внешней разведки Российской Федерации). Примаков остаётся на посту начальника внешней разведки реформировать СВР. Изменения, которые Примаков и его команда вносят в СВР, касаются нескольких этапов: сокращение затрат и штатов; переопределение некоторых приоритетов в новом политическом контексте; определенная открытость для широкой общественности; развитие внешних связей. Примаков, похоже, также отдает приоритет при назначении на должностях оперативным сотрудникам, сделавших карьеру в «третьем мире».

Сокращение затрат

Примаков и его команда берутся за сокращение штатов СВР в связи с экономическим кризисом и сокращением бюджета. Были приведены различные данные. Часто приводяться следующие цифры: закрытие резидентур « в 30-ти странах и прекращение операций в большей части Африки и Юго-Восточной Азии. Число служащих за границей было сокращено в 2 раза ». Но достоверных данных по этому вопросу нет. Среди произведенных сокращений: закрытие резидентуры на Шпицбергене; сокращение штатов нескольких резидентур и, в штаб-квартире, закрытие Научно-исследовательского института при дирекции «I» (информатика) СВР. Наверняка СВР также закрыло некоторые резидентуры в связи с закрытием Посольств в этих странах, например в Сомали.

В своих воспоминаниях Примаков также упоминает молодых специалистов СВР, которые предпочитают уходить в более высокооплачиваемый частный сектор, но при этом игнорирует сотрудников, которые уходят из СВР, так как достигли пенсионного возраста.

Переопределение приоритетов

Появление нового контекста для российской внешней разведки заставляет СВР адаптироваться: конец коммунистической идеологии, в результате чего СВР служит государству, а не партии; развитие и углубление российских внешних связей с Израилем, Саудовской Аравией, ЮАР; установление дипломатических отношений с бывшими республиками СССР – и куда СВР направляет своих представителей под дипломатическим прикрытием; развитие международного сотрудничества с зарубежными