Тут она вдруг заметила его грузовичок, припаркованный на заднем дворе «Похоронного бюро Гриффитса». Клер подъехала к нему. Здорово, – подумала она. – Что он там делал? Взламывал покойницкую?

Она не задумывалась о последствиях. Она войдет и вытащит его оттуда, тихо и быстро. А затем передаст его родителям.

Задняя дверь не была заперта, и она открыла ее, пересиливая возникшее неприятное чувство оттого, что ей предстояло войти туда, где смерть была обыденным явлением. Мысленно быстро помолилась о том, чтобы там не оказалось покойника, и проскользнула внутрь.

– Эрни? – прошептала она. Ее приглушенный, приличествующий месту шепот отдавался где-то внизу. Должно быть, там дверь для выноса тел, подумала она, глядя вниз на железные ступени. – Черт возьми, Эрни, почему здесь?

Внезапно ей пришло в голову, что все это имеет символический смысл. Гробы и свечи. Клер была хорошо знакома со статистикой подростковых самоубийств. Эрни был тут первым и верным кандидатом. В отчаянии она остановилась на верхней ступеньке. Она не врач. У нее нет специальной подготовки. А если она не сможет его остановить…

«Лучше всего пойти разыскать Кэма», – решила она, правда, почувствовав себя при этом чуть ли не доносчицей. – А еще лучше – доктора Крэмптона. Она двинулась было к двери, но услышав внизу шум, заколебалась. Почему вдруг мальчик послушается полицейского – особенно того, которого возненавидел? И уж, конечно, он не отзовется на слова какого-то там провинциального докторишки. Если это просто проявление подростковой депрессии, то как тяжело воспримет Эрни то, что за ним приедет полицейский? Она вспомнила его слезы, его отчаяние и вздохнула.

Она просто спустится вниз и постарается сначала его там найти. Неважно, было ли у нее профессиональное умение, она все-таки поговорит с ним, и если удастся, успокоит. В темноте она стала медленно спускаться по ступенькам.

Голоса. «С кем, черт побери, мог там разговаривать Эрни», – удивилась она. Скорее всего, Чарли был занят своей работой, а Эрни наткнулся на него. Она постарается все объяснить, смягчить, успокоить, а за тем вернуть Эрни его родителям до того, как случится непоправимое.

«Нет, не голоса», – поняла она. Музыка. Органная музыка Баха. Она подумала, что для создания соответствующей обстановки Чарли предпочитал торжественную музыку.

Она повернула в узкий коридор. Мерцанье настенных светильников с трудом пробивалось сквозь густоту теней. Вновь послышалось какое-то движение и бормотанье под музыку. Клер неуверенно протянула руку к длинному черному занавесу и раздвинула его.

В этот момент прозвучал гонг.

На помосте лежала женщина. Сначала Клер решила, что та мертва, настолько бледной казалась ее кожа при свете свеч. Но голова женщины шевельнулась и, охваченная самым настоящим первобытным ужасом, Клер поняла, что та жива.

Руки ее были скрещены на обнаженной груди, в каждой руке по черной свече. Меж раздвинутых бедер стояла чаша, прикрытая тонким металлическим кружком-диском, на котором лежал маленький круглый черный хлебец.

Там стояли мужчины, целая дюжина, в длинных балахонах с капюшонами. Трое приблизились к алтарю, изображаемому женщиной, и низко поклонились.

Послышался громкий голос, нараспев произносящий что-то на латыни. Узнав голос. Клер задрожала. Но это не может быть, пронеслось у нее в голове, слегка закружившейся от первого потрясения. Тогда там были деревья, костер и запах дыма и сосен. Суставы ее пальцев, вцепившихся в черную ткань занавеса, побелели, она неотрывно смотрела сквозь его щель. Голос, тот, что звучал в ее снах, заполнил маленькое холодное помещение.

– Пред лицом Владыки Ада и демонов бездны, пред вами, братья мои, провозглашаю я законы Сатаны. Пред этим сообществом вновь клянусь быть верным Ему и чтить Его. В ответ ожидаю Его помощи в исполнении всех моих желаний. Призываю вас, братья, совершить то же самое.

Стоящие по обе стороны от него люди в унисон повторили за ним эту клятву.

«Так ведь все и было на самом деле, – в ужасе подумала Клер, в то время как священник и его дьяконы продолжали распевать по латыни. – Так ведь все и было. Ее сон, ее отец. Боже милостивый, отец. И все остальное».

– Сатана Повелитель, Владыка Ада, Всемогущий император.

Священник поднял дискос, поднес его к груди, где покоилась тяжелая серебряная пентаграмма, и нараспев произнес эти кощунственные слова на мертвом языке. Положил дискос на место, повторил ту же процедуру с чашей, поставив ее обратно меж худых белокожих бедер женщины.

– Всемогущий Владыка Тьмы, прими с благосклонностью жертву, приготовленную нами тебе.

Сладковатый и густой запах ладана напомнил ей длинные, торжественные мессы ее детства. Это тоже была месса, подумалось ей. Черная месса.

– С тобой и с нами Владыка Ада.

Чувствуя, что буквально леденеет, она попыталась заставить себя двинуться, отступить назад, бежать, но не смогла даже оторвать от занавеса окоченевшей руки. Как во сне продолжала звучать музыка. Запах ладана окутывал ее голову. Священник поднял руки ладонями вниз. Он снова возвысил голос, звучавший громко, властно, гипнотически. И она узнала его. Хотя разум и противился, она узнала этот голос и лицо человека, которому он принадлежал.

– Salve! Salve! Salve!

Трижды прозвучал гонг.

И тут она побежала.

Она не думала об осторожности. Паника, охватившая ее, побуждала ее бежать, скрыться. Спастись. То же самое было и в ту ночь много лет назад, когда она как заяц пробиралась сквозь чащу назад к отцовской машине. Она так и лежала там, трясясь от шока, пока отец не обнаружил ее.

Молчаливо и таинственно мерцал вокруг нее свет в коридоре, отбрасывая глубокие тени на лестничные ступени. На секунду ей показалось, что она видит своего отца, стоящего внизу, с грустными глазами и руками, запачканными кровью.

– Я же не разрешил тебе приходить, детка. Это не место для маленьких девочек. – Его руки протянулись к ней. – Это только сон, дурной сон. Ты все забудешь.

Она бросилась к нему, но видение исчезло. С рыданиями она метнулась сквозь него вверх по лестнице. Толкая дверь, ведущую к выходу, она уже почувствовала начинающийся приступ истерики, перехвативший ей горло и не дававший дышать.

Она попала в ловушку. Пот грядом лил с нее, когда она яростно пыталась открыть дверь. Она мысленно молилась о спасении. Они доберутся и до нее. Они найдут ее. И она погибнет, как погибла Карли Джеймисон.

Они возьмут нож и зарежут ее, как маленького испуганного козлика.

Она чуть было не закричала в ужасе, но тут нащупала, наконец, щеколду и спотыкаясь, выбралась наружу. От страха плохо соображая, пересекла темную стоянку машин. Тяжело дыша, мокрой щекой прислонилась к дереву.

«Думай же, черт побери, думай», – приказала она себе. Нужно позвать на помощь. Нужно разыскать Кэма. Можно было бы добежать до полицейского участка, но ноги явно не слушались ее. Кроме того, он мог и не оказаться там. Лучше она отправится к нему домой. Там будет безопасно. Вдвоем они справятся со всем этим.