Правда, дальше уже пришлось выкручиваться самому Жермону, потому что Анри Сюлли глянул на него нехорошо и спросил:

- Ну и что же, дорогой господин мэр, что у нас с графом Джилио? Собирается ли он своими деньгами как-то способствовать процветанию нашего славного города, и нашему личному – в том числе?

- А вы сами попробуйте, дорогой наш господин судья, договориться с ним по какому-нибудь денежному вопросу. А я на вас погляжу, - как мог ядовито сказал Жермон. – Он готов оплачивать только то, что ему каким-нибудь боком интересно. Например – восстановление дома Бодуанов для никому не известной пришелицы.

- Пришелица обладает недюжинной деловой хваткой, и в умении вести дела утрёт нос многим знакомым мне мужчинам, - негромко сказал Гаспар Талон. - Вот кого бы я привлёк в наше предприятие. Она бы не растерялась, и придумала бы для нас пару-тройку источников обогащения, да таких, что никому из нас бы и в голову не пришло!

- Лучше бы её вовсе не было, - покачал головой Сюлли. – Потому что тогда мы смогли бы реквизировать в пользу города все те средства, что вы и ваша семья успешно приумножали по завещанию Люсьена Бодуана. Конечно, что-то пришлось бы отдать на городские нужды, но что-то досталось бы нам. Жаль, что Марсо так глупо попался, можно было бы решить дело и свалить на него. Кстати, Ламбер, вы не пробовали предъявить ему убийство Буасси?

- Пробовал, - вздохнул тот. – Он открестился от всего при Дювале, и тот поверил.

- Дюваль нам не по зубам, но мы сможем дождаться его отъезда, думаю, ему в Верлене больше нечего делать. А вот новая хозяйка дома господина Гийома мне ощутимо не нравится, - гнул своё Сюлли.

- Мне тоже не нравится, - хмуро сказал Ламбер. – Зачем нам такая? Какой ещё музей? Зачем он? Жили всю жизнь без музея, и дальше проживём!

Тут ради разнообразия Жермон даже был готов с Ламбером согласиться – никакого музея не нужно!

- Скажите, Талон, как там поживает ваш талантливый молодой человек? – спросил Сюлли. -  Может быть, мы попросим его ещё об одной услуге?

- Вы про Пьера? – уточнил Талон. – Но вы представляете, сколько он вообразит о себе, если мы обратимся к нему ещё раз? Он и так считает себя неуловимым и неукротимым, - банкир усмехнулся.

- Только не говорите мне, что не знаете, что с такими делать, - ухмыльнулся Сюлли. – Будет болтать – разговор короткий. Будет драть нос – тоже. А возьмётся за шантаж – ну, терпеть не станем.

Вот точно, Пьер Эрикур хорошо умеет шантажировать, скотина, Жермон знал это на своей шкуре. Но неужели Талон решится уничтожить человека, который верно ему служит? Настолько верно, что не останавливается ни перед чем?

- Хорошо, давайте позовём его, - Талон позвонил в лежащий перед ним на столе колокольчик и сказал вошедшему слуге: - Пьера ко мне, немедленно.

- Пьера вот только недавно позвали в дом Руа, - сообщил слуга.

- Это ещё зачем? – не понял Жермон.

- Не могу знать. Господин Мерсье не сказал.

- Мерсье? – поднялся Ламбер. – Что он здесь делал?

- Ну… замялся слуга. – Вообще-то в дверях он сказал, что ищет вас, и что у него к вам срочное сообщение. Его и пустили. А он пошёл дальше и велел позвать ему Пьера, и что-то сказал про дом господина мэра и какую-то служанку, Нанетту, что ли, она вроде слёзно просила Пьера найти.

Талон хмурился, Ламбер ругал подчинённого, Сюлли молчал, а Жермон ничего не понял, и только вертел беспомощно головой, когда в столовую вошёл Донатьен Дюваль.

- Добрый день, господа. Извольте оставаться на своих местах. Пьер Эрикур арестован и препровождён порталом в столицу, он дал признательные показания по делу о смерти господина Буасси. Бокал, из которого пил господин Буасси, был изучен специалистом, состав яда известен. Компоненты яда были приобретены у доктора Курси вами, господин Талон. И в связи с этим у меня есть вопросы к вам четверым.

Быстрее всех сообразил Талон – вытащил пистолет и выстрелил. Но Дюваль сделал молниеносный жест рукой, и пуля изменила траекторию и ушла в потолок, где и застряла. От второго его жеста Талон некрасиво плюхнулся обратно в своё кресло.

- Господин Талон немного обездвижен, что сделать с остальными? Или сами не будете совершать глупостей?

Не будем, подумал Жермон, и сел поудобнее. Потому что за Дювалем зашёл Мерсье, и ещё какие-то неизвестные люди, оказалось – из столицы, аж из управления внутренних дел. И дальше Дюваль начал говорить, и Жермон понял, что он знает если не всё, то многое – вот холера, кто б только знал, что он так может! Ведь, выходит, не зря ходил тут по городу, говорил с людьми как бы между делом и разнюхивал! И разнюхал.

Но были и хорошие новости – если проклятущий Пьер в столичной тюрьме, то его, Жермона, некому шантажировать? Ну, хоть так. А мэром может быть кто угодно другой, он, Жермон, не против.

Дюваль же давал какие-то пояснения столичным гостям, а потом поинтересовался:

- Господа, теперь-то откройте тайну – чем вам не угодил компаньон? Почему вы решили от него избавиться?

Почему-почему… Потому что Талон хотел изготовить и продать акции некоей несуществующей компании, и даже вложиться на первых порах в некую мифическую прибыль для владельцев этих акций, чтобы убедить их покупать ещё и ещё. А потом объявить предприятие банкротом, и скрыться с деньгами. Или не скрыться, потому что всё равно делать всё планировалось не от своего имени, а через подставных лиц. И они вроде бы даже договорились, но Буасси принялся возражать. И говорить, что когда они наживаются на человеческой похоти, алчности или глупости, то это допустимо, а самим обманывать людей неправильно. Они долго спорили с Талоном, и все остались при своём. Жермон тогда тоже задумался – стоит ли поддерживать столь сомнительное дело. А потом Буасси умер у него в доме, за его столом, и спокойно проникший в его дом подлец Пьер просто показал ему неприличный жест и вышел. Вот так. Сиди смирно, Жермон Руа, и не высовывайся, а то хуже будет. Правда, Ламбер запретил своему подручному ходить и допрашивать, сказал – спустит на тормозах. Видимо, не вышло. Ещё с того момента не вышло, как проклятущий Валентин прямо из его дома связался с кем-то в столице, и всё рассказал. Всё и покатилось.

- Скажите, господин Руа, а вы-то как дошли до жизни такой? Зачем вам всё это?

Жермон будто очнулся – за размышлениями он не заметил, как исчезли из-за стола Сюлли, Ламбер и Талон, они с Дювалем остались вдвоём.

- Понимаете… они помогли мне стать мэром. И хотели поддержку после того, - сказал он со вздохом. – И ещё, - всё равно ведь дознается, гад! – Понимаете, у меня есть внебрачный ребёнок, сын. Его мать – Франсин, сестра Пьера Эрикура. И Пьер шантажировал меня этим, потому что если бы стало известно – это был бы удар по моей репутации. И конечно, Пьер рассказал об этом Талону, а тот – остальной компании. Если бы узнали моя мать и Софи, моя жизнь бы весьма осложнилась. И моей репутации в глазах горожан был бы нанесён урон.