Аня покачала головой.

– Моя бабушка отправила меня в эту одиссею. Она никогда и ничего мне не объясняла и не объяснит. Я наладила связи внутри «Моссад», которые не должна была иметь. Во время подготовки меня заметили все нужные люди, мне давали только нужные задания для роста по званию. Нет, очень мало что в моей истории с «Моссад» было моей заслугой. Моя бабушка должна рассказать мне правду о том, что она делает.

– Должен сказать, что я мало что понимаю, – признался Эверетт, качая головой и глядя в сторону.

Корвески протянула руку, положила ее ему на плечо и закрыла глаза. Карл почувствовал ее прикосновение, и впервые за долгое время ему казалось, что у него в животе летают бабочки.

– Можешь дать мне свою руку? – попросила Аня.

– Собираешься погадать мне? – спросил ее собеседник и тут же пожалел об этом.

– Как неполиткорректно. – Женщина склонила голову вправо. – Полагаю, вы смеетесь над цыганами, капитан, – сказала она и убрала руку от Эверетта, в шутку сделав вид, что он ее оскорбил.

Светловолосый американец оставил свою руку на месте. Аня снова взяла его руку и повернула ее ладонью вверх.

– Кроме того, я не гадаю, мистер Эверетт, гадает моя бабушка. – Она улыбнулась, а затем сжала руку Карла и обвила свои маленькие пальцы вокруг нее. – Я посмотрю в твое прошлое.

– Мое прошлое? – спросил капитан, борясь с желанием убрать руку.

– Да, вот такие мы цыгане странные.

– Ты имеешь в виду, женщины из рода Иедды? – уточнил Карл, наблюдая за Корвески. Вместо ответа она сильнее сжала его руку.

– На самом деле, я не расскажу тебе ничего о твоем прошлом – ты расскажешь мне, и я не услышу, я увижу. Сила мозга велика, как, я уверена, ты успел узнать в своих многочисленных путешествиях. Но два ума, связанные вместе, являются силой, которая не поддается описанию.

– Я не очень-то верю в пророчества или предсказания плохих вещей.

– Вы, американцы, всегда такие самовлюбленные. Вы верите только в себя и ни во что другое. Мир может столько вам дать, а древний мир – даже больше, чем можно описать словами и легендами. Я хочу показать тебе, что мир, мой мир, может дать тебе.

Карл почувствовал тепло прикосновения Ани и закрыл глаза, представляя ее лицо. Он почувствовал, как она поднесла его кулак к своим губам, а затем – тепло ее легкого дыхания, когда она подула ему на руку. Мужчина ощутил, как будто через его сжатые пальцы сочится вода, и от этого ощущения у него поползли мурашки по коже. На секунду ему показалось, что он плывет.

– Открой ладонь, – сказала Аня, отпустив его.

Эверетт открыл глаза и посмотрел на черноволосую красавицу, которая улыбалась ему. Огонь освещал ее со спины, и Карл готов был поклясться, что она источает свечение, которое мог чувствовать только он. Он опустил глаза, а затем медленно разжал кулак – раскрыл рот, увидев лицо, которое, казалось, было нарисовано на его ладони кровавыми чернилами. Это было точное подобие женщины, с которой капитан был тайно помолвлен семь лет назад. Он потерял ее в пустыне во время миссии, которая, казалось, была очень давно, но воспоминание о ее смерти было таким четким, словно это произошло всего несколько недель назад. Улыбающееся лицо Лизы Уиллинг смотрело на Карла из его собственной ладони. Он поднял вторую руку и потер изображение.

– Крошечные кровеносные сосуды только что лопнули под слоем эпидермиса. Кровеносными сосудами управлял твой собственный мозг и твоя память, – объяснила ему Корвески. – Как я уже сказала, есть силы, которые мир никогда не понимал.

Эверетт снова потер изображение, словно мог стереть его.

Аня протянула руку и положила ее на его щеку. Он посмотрел на нее, и женщина увидела боль от так давно случившейся потери. Она мягко улыбнулась, а затем подняла его руку к своим губам, снова сжала ее и поцеловала. Она закрыла глаза, и в этот момент Карл почувствовал, как его сердце учащенно забилось. Он тоже закрыл глаза, чувствуя, что сердце сейчас выскочит у него из груди. Потом капитан почувствовал, как Аня опустила его руку и убрала свою. Он медленно открыл глаза, и изображения Лизы на его ладони уже не было. Боль, которую он всегда ощущал и чувство утраты, которое было с ним каждый день, казалось, исчезли из его ума и сердца. Он медленно встал с крыльца, вышел в небольшой дворик и там, почувствовав, что Аня смотрит на него, повернулся к ней лицом. Она сидела на крыльце, а затем подняла руки ко рту, словно осознав что-то, после чего поднялась на ноги и стала ждать.

Капитал Карл Эверетт видел только Аню Корвески, и больше ничего.

* * *

Позже, тем же утром, Карл стоял рядом с Аней за воротами Патинаша. Он посмотрел на темную гору, обняв женщину, с которой всего два дня назад в Риме они были врагами. Эверетт не пытался анализировать, что именно он чувствовал, а просто старался освободить свои ум и сердце от здравого смысла. Он повернулся, посмотрел на Корвески и хотел заговорить, но она подняла руку и взглянула куда-то вверх.

– Там кто-то есть, – сказала она, выскальзывая из-под руки Карла, и посмотрела в лес, а затем вверх по склону скалистой горы. Оба они услышали треск, повернулись и увидели одного из деревенских старейшин, сопровождавшего госпожу Корвески и остальных в храм. Он подошел к Эверетту и Ане, переводя взгляд с женщины на высокого американца.

– Ваша бабушка желает видеть вас в храме. И вы должны взять этого человека с собой, – сказал старейшина, а затем опустил голову и снял маленькую черную шляпу, после чего двинулся в сторону своего дома.

Аня посмотрела ему вслед, а потом взяла Карла за руку. Она улыбнулась ему, и этот взгляд сказал капитану все, что ему нужно было знать о ее чувствах. Это было то же самое выворачивающее наизнанку ощущение, что и у него.

Корвески потянула Эверетта к тропе и храму над ними, а затем повернулась и посмотрела в лес, зная, что человек, который наблюдал за ними, все еще был там. Она отвернулась и еще крепче сжала руку Карла.

* * *

Марко вышел из-за деревьев на дорогу, когда Аня исчезла за поворотом тропинки вместе офицером ВМС США. Его глаза сузились, когда он вспомнил, как его сестра вышла из дома их бабушки вместе с этим человеком. Ему не нужно было его яркое воображение, чтобы понять, что Аня находилась под властью американца. К чему это приведет, цыганский принц не знал. Но он точно знал одно: он не мог допустить, чтобы его младшая сестра управляла его людьми, потому что тогда их жизнь никогда не изменится.

Более трех тысяч лет они выполняли просьбу племен, которых уже не знали и не любили. Дни рабства и служения фараону так никогда и не закончились для иеддитов. Они только сменили одну жестокую и безразличную руку на другую. И теперь для них пришло время порвать с прошлым и насладиться наградой за тысячи лет рабства, которое когда-то назвали свободой, что Марко и большинство его людей считали наглой ложью. Сокровище принадлежало им, и нужно было использовать его и наполнить мир этими артефактами.