— …Из того самого пистолета, из которого главарь банды убил нашего гибедедешника, — продолжал Мирчук.

«Вот, как они хотят все повернуть, — Барсентьев поразился изобретательности Крастонова. — На тот случай, если содеянного уже не скроешь… А как его скроешь, если выясняется, что перед этим Легиным получены автоматы для завтрашней поездки на стрельбище, а на следующий день неизвестные убивают из автоматического оружия кучу братков. На кого подумать? Не на инопланетян же. Достаточно сдать автоматы и найденные в телах боевиков пули на экспертизу, и все станет на свои места. Но молодец Крастонов — не хочет сдавать своих. И версия для следствия готова — сгоряча, в отместку, из того же пистолета. Максимум — убийство в состоянии аффекта. А то и под необходимую оборону подведут…»

— …А, это уже, мол, на грани преступления, — голос Мирчука прервал размышления Барсентьева, — хоть и бандитов порешили, а все равно начнется прокурорское разбирательство. Поэтому факт столкновения решено было скрыть. Легина, действительно все любят… Хороший мужик. Дельный… И справедливый, в общем-то. По слухам никогда никого зря не обидел…

«Мужик и в самом деле нормальный, вроде. И опер классный, такие уже редкость, — мысленно согласился Барсентьев, — но встрял, похоже, крепко. Малым не отделается».

— А когда исчез Логинов, — продолжал Мирчук, — Крастонов сказал, что, раз следователь все равно пропал, то все материалы, касающиеся этого случая, необходимо уничтожить. Мол, сам будешь продолжать вести это дело. Кто же знал, что Москва другого следователя пришлет, то есть вас, — Мирчук заискивающе глянул в глаза Барсентьеву, — я же тоже хотел, как лучше…

Но Барсентьев этого тона не принял.

— Где Логинов, — резко спросил он.

— Я не знаю, ей-богу. Клянусь вам, я здесь не причем, — следователь вновь стал похож на мятую тряпку, консонантно своему изжеванному пиджаку. — Я только уничтожил документы.

— Вот вам бланк протокола допроса свидетеля, — Барсентьев убрал со стола прежний бланк и достал другой. — Собственноручно напишите все, что вы мне сейчас сказали. Может, еще что припомните. Все пишите. Это сейчас в Ваших интересах. Я надеюсь, вы это хорошо понимаете? А все реквизиты я заполню потом.

Следователь согласно кивнул головой и принялся быстро писать.

Барсентьев из практики знал, что наибольшее доверие вызывают у любого работника правоохранительных органов собственноручно написанные показания. Причем на всех этапах правосудия и, особенно, при рассмотрении дела в суде, в ходе судебного заседания. Там уже не скажешь: «Я этого не говорил. Следователь, мол, написал, что ему нужно, а я, не читая, подписал». Когда написал сам, да не три общих слова «виновным себя признаю», а длиннющую исповедь — вся вера ей будет.

И Барсентьев выключил диктофон. Затем он встал, закурил и стал вышагивать по комнате.

Мирчук продолжал быстро писать, время от времени отирая пот со лба и висков.

Картина между тем складывалась неправдоподобная. Люди, уничтожившие в городе организованную преступность, сами незаметно превратились в преступников. Крастонов, попросивший Мирчука уничтожить материалы следствия, тем самым совершил должностное преступление. И не одно. Он стал соучастником должностного подлога. Злоупотребил своими служебными полномочиями. И пытался укрыть совершенные преступления. А Легин?

«Незаметно превратились в преступников, — повторил Барсентьев про себя свои мысли. — Только незаметно ли? Во имя своей цели, судя по полученной им за время пребывания в Белокаменске информации, они постоянно попирали закон. Допустим, цель благородна. Но возможны ли для достижения этой цели любые методы, нарушающие закон и права других людей. Или в обход закона? Лес рубят — щепки летят?»

Он не отвечал себе на эти, мысленно задаваемые, вопросы. Ответ он знал давно, и не собирался ни при каких обстоятельствах менять свою точку зрения.

«Следует узнать, что там случилось в Прикамске между начальником областного управления внутренних дел и его заместителем Крастоновым, — подумал Барсентьев, — соскочить с должности первого заместителя начальника УВД области до заместителя начальника милиции города — это серьезное понижение в должности. Это явно наказание. Но за что?»

Барсентьев вышел в другую комнату, позвонил по мобильному телефону прокурору области, представился ему, и после общих фраз поинтересовался причиной перевода Крастонова в Белокаменск.

— Точно не знаю, — ответил голос в телефонной трубке, — хотите верьте — хотите нет. Прокуратура этим вопросом не занималась. По слухам, у них случился конфликт из-за женщины, которая работала секретарем в приемной генерала и после этого уволилась. При этом якобы Крастонов публично оскорбил своего начальника и даже вызывал на дуэль, что, конечно, маловероятно… Я хорошо знаю их обоих, нормальные люди… Конфликтом занималась комиссия из Москвы, но, вроде, ничего крамольного не нашла. Крастонов сам писал рапорт о своем переводе, это точно.

— Спасибо за информацию, — поблагодарил Барсентьев.

Прокурор области не спрашивал, зачем Барсентьеву понадобилась информация о внутренних милицейских распрях. Интересуется важняк — значит надо. Никаких лишних вопросов — таковы были негласные правила в среде прокурорских работников. Он лишь поинтересовался, что новенького в столице, имея в виду, конечно, Генеральную прокуратуру. И верен ли слух о предстоящем повышении должностных окладов прокурорским работникам. Барсентьев, как мог, удовлетворил его любопытство…

Барсентьев вернулся в комнату. Мирчук кропотливо писал протокол почти час.

Отдав Барсентьеву собственноручно написанные и подписанные на каждом листе показания, он облегченно вздохнул.

Барсентьев не стал больше мучить его сегодня и отпустил Мирчука домой. Он решил, что завтра прочтет показания, все прикинет еще раз и тогда задаст уточняющие вопросы.

Вообще следовало обдумать план действий. Одному ему уже не справиться. Прокурор города, похоже, человек честный и принципиальный. Надо ехать к нему с утра, объяснить положение дел и предложить объединить усилия в восстановлении утраченных материалов и дальнейшем проведении следственных действий по всем трем уголовным делам, включая и дело об исчезновении Логинова.

А сегодня надо по новой перечитать дела и вновь написать все положенные бумаги. Все постановления о назначении экспертиз. Продумать дополнительные вопросы экспертам. Завтра следует допросить работников дежурной части и изъять автоматы, направив их затем в ЭКО… Барсентьев полностью отдался работе и совершенно забыл о времени…

* * *

Утром, однако, его ждало страшное известие. В девять утра он позвонил прокурору города, чтобы подъехать к нему и оговорить все подготовленные вопросы.

— Михаил Матвеевич, доброе утро, — начал Барсентьев, — я бы хотел…

— Какое там доброе. ЧП у меня, — даже по телефону чувствовалось, что прокурор города крайне расстроен, — следователь умер.