litbaza книги онлайнИсторическая прозаКронштадт - Евгений Войскунский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 116 117 118 119 120 121 122 123 124 ... 160
Перейти на страницу:

Вечером следующего дня Слюсарь разыскал Козырева в комнате для самоподготовки. Тот сидел за столом над толстым томом Веселаго, уперев лоб в ладони. Слюсарь тихо окликнул, Козырев повернул голову, посмотрел потухшими глазами.

— Я вот что хотел, — сказал Слюсарь, скрывая под слабой улыбкой внутреннюю корчу. — Я вчера неправильно голосовал…

Козырев бросил сухо:

— Раньше надо было соображать.

И, отвернувшись, снова уткнулся в книгу.

Ну и черт с тобой (подумал Слюсарь). Тоже мне, гордец… гардемарин… принц Уэльский.

Жизнь шла обычной чередой — лекции, практические занятия в кабинетах, травля в кубрике, изредка — увольнения в город. Но что-то мешало Слюсарю привычно хлебать эту жизнь полной ложкой. Будто горчинка появилась в хлебове. Будто тень внезапно пала на потаенный уголок души.

Политотдел не утвердил решения комитета об исключении Козырева из комсомола. Правильным было признано предложение младшего политрука Шатунова: Козыреву поставили на вид необдуманную попытку «взять под защиту изолированного отца из родственных чувств».

Он встречался Слюсарю несколько раз — повеселевший, воспрянувший духом. Однажды столкнулись при выходе из кинозала.

— Ну что? — вызывающе спросил Козырев. — Зря, выходит, голосовал?

— А я ж тебе на другой день сам сказал, что зря. — Слюсарь смотрел на него мрачновато.

— Поздно! — зло кинул Козырев и пошел своей дорогой.

Вскоре начались у него выпускные экзамены, а потом новоиспеченный лейтенант Козырев и вовсе исчез из жизни курсанта Слюсаря.

Но, как оказалось, ненадолго.

Летом сорокового года Слюсарь окончил училище, был произведен в лейтенанты и, нашив на рукава новенького кителя галуны — «полторы средних», — уехал в отпуск в Ростов. Нина Голосная, прежняя его подружка, работница Ростсельмаша, к тому времени успевшая «сходить замуж» и развестись, охотно приняла молодого лейтенанта, которому так шла морская форма, в любвеобильные объятия.

Жаркое стояло лето. С безоблачного неба нещадно палило солнце, раскаляя ростовские булыжники и размягчая асфальт. По вечерам в кинотеатрах гремел Штраус, очаровательная Карла Доннер в исполнении Милицы Корьюс покоряла пылкие сердца ростовчан, и ее голос, грустивший о прекрасном голубом Дунае, уносило плавным течением Дона в азовские дали, в черные киммерийские ночи.

В конце августа сел Гриша в душный набитый вагон скорого поезда и поехал в Ленинград. А оттуда — в Кронштадт.

Получив назначение на базовый тральщик «Гюйс», Слюсарь разыскал его у Арсенальной пристани, поднялся с чемоданом в руке на борт, отдал честь кормовому флагу — и увидел перед собой, рядом с вахтенным у трапа, ухмыляющегося Козырева. Гриша Слюсарь в прежней жизни бывал во многих переделках, ничем его было не удивить, — а тут он замер с разинутым ртом.

— Что, не ожидал? — сказал Козырев, протягивая руку. — Ну, добро пожаловать, Слюсарь.

И, ведя Слюсаря в командирскую каюту, к Волкову, коротко объяснил: с начала лета нет на тральщике штурмана, потому что он, Козырев, два года отплававший штурманом, назначен помощником командира, все лето ждали нового штурмана, и только в августе кадровик сообщил о назначении лейтенанта Слюсаря…

— Долго ты гулял в отпуске, — добавил он. — Мы тебя заждались.

— Не дольше гулял, чем положено, — сухо сказал Слюсарь.

Он был не рад неожиданной встрече. Хотелось забыть то, давнее, тревожившее душу, а тут опять прибило шальной волной… Но куда ж денешься? Не бежать же в отдел кадров — не хочу, дескать, служить с Козыревым, назначьте на другой корабль…

Представился командиру, разместился в каюте — металлической коробочке, нагретой солнцем (то лето и в Кронштадте стояло жаркое), скинул китель и майку, ополоснулся под краном в крохотном умывальнике, зажатом между койкой и переборкой. Вытирал полотенцем плечи и мохнатую грудь, когда, коротко стукнув, вошел в каюту Козырев.

— Тесновато у нас, да? — спросил, пройдя к столику под иллюминатором и бросившись на стул.

— Ничего. Сойдет. — Слюсарь повесил полотенце, натянул майку. Искоса взглянул на Козырева: — Как же это ты на тральщике? Ведь, кажется, на эсминцы хотел. Это нам, середнячкам, на тральцах плавать, а ты ведь был знаменитый отличник.

— Брось, — поморщился Козырев. — И давай с первого дня уговоримся: что было, то сплыло. Ладно? На службе официальные отношения, ну по уставу. Вне службы — нормальные. Согласен?

Слюсарь руки бросил по швам, вытянулся:

— Есть, товарищ старший лейтенант!

На совещании комсостава Слюсарь помалкивал. Сидя боком к столу, смотрел в иллюминатор и своим отрешенным видом еще пуще рассердил капитана третьего ранга Волкова.

— Вы слушаете, что я говорю, товарищ Слюсарь, или ворон считаете? — сказал он раздраженно.

— Слушаю, товарищ комдив. — Слюсарь живо вскочил.

— Я бы ва́с хотел послушать. Вы так и не сказали — как оцениваете свой поступок?

— Да что ж, плохо оцениваю. Нехороший поступок.

— Нехороший! — хмыкнул Волков. — Что вас, собственно, толкнуло?

Слюсарь пожал плечами.

— Моча в голову ударила, — сказал Козырев.

— Не моча, а спирт, — веско поправил Волков. — На корабле запущена воспитательная работа с офицерами, вот что. Разучились прилично вести себя на берегу. Один учиняет в Доме флота самозваную проверку документов, нарывается на командира ОВРа. Другой нарушает порядок в городе, напарывается на помощника коменданта…

— Разрешите заметить, — поднялся Иноземцев. — Не нарушал я порядка. И был абсолютно трезв.

— Тем хуже, что на трезвую голову. Возмутительно ведете себя.

— Возмутительно, что этот капитан, помкоменданта, выходит на улицы Кронштадта с целью придираться… ловить людей…

— С целью наводить порядок, товарищ Иноземцев!

— Нет, товарищ комдив. Не порядок он наводит, а страх. Чтоб боялись его. А зачем это надо? Мы возвращаемся в Кронштадт с моря после боя — подремонтироваться, запасы пополнить, отдохнуть, — кому ж это надо, чтоб мы в своем городе, в базе своей боялись выйти на улицу?

— Помкоменданта выполняет приказ командира базы — поддерживать в городе твердый порядок, — сказал Волков. — Вы приходите с моря — это не значит, что в базе можно куролесить, задирать береговых чинов.

— Да кто куролесит? Идешь трезвый, в голове одни служебные дела — вдруг налетает этот, и начинается: куда идешь, зачем идешь, как фамилия?..

— Он имеет право. Чтоб не было в Кронштадте праздношатающихся. И нечего, механик, разыгрывать тут благородное негодование.

— Ничего я не разыгрываю. — Иноземцев, наклонив голову, выпятил полные губы трубочкой. — Прямо какая-то непреодолимая страсть у начальства — распекать, щучить, обрывать…

1 ... 116 117 118 119 120 121 122 123 124 ... 160
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?