Ее муж отошел от окна. Он стоял посреди комнаты, свесив руки, пытаясь осознать смысл услышанного. Наконец он спросил:

— Что же теперь будет?

— Он звонит в полицию. Сказал, что хотел поставить нас в известность.

— В отчаянии она схватилась за голову. — Записка — это была величайшая ошибка. Если бы я не написала ее…

— Нет, — сказал герцог. — Если бы не это, нашлось бы что-нибудь еще. Ваших ошибок тут нет. Единственная ошибка, которая имеет сейчас значение, совершена мной.

Он подошел к буфету, который служил баром, и налил себе крепкого шотландского виски с содовой.

— Я выпью вот столько, не больше. Думаю, следующий стакан будет не скоро.

— Что вы намерены делать?

Он одним махом опрокинул стакан.

— Сейчас несколько поздно говорить о порядочности. Но если хоть какие-то крохи ее у меня остались, я постараюсь их сохранить.

Кройдон зашел в спальню и тут же вернулся с легким пальто и мягкой фетровой шляпой в руке.

— Если мне это удастся, — сказал герцог, — я предпочел бы попасть в полицию прежде, чем они сами приедут за мной. Кажется, это называется добровольной сдачей. По-моему, времени осталось не так уж много, так что я постараюсь быть по возможности кратким.

Взгляд герцогини был устремлен на него. Говорить она не могла — голос отказывался повиноваться.

— Я хочу, чтобы вы знали, как я благодарен вам за все, — тихим, сдержанным голосом произнес герцог. — Конечно, мы оба допустили ошибку, но все равно я благодарен. Я постараюсь сделать все, чтобы вас не вовлекли в эту историю. Если же, несмотря на все старания, мне это не удастся, тогда я заявлю, что инициатором всех наших действий после несчастного случая был я и я убедил вас поступать соответственно.

Герцогиня машинально кивнула.

— Еще одно: думаю, мне понадобится адвокат. Я просил бы вас позаботиться об этом, если вы не возражаете.

Герцог надел шляпу и щелчком надвинул ее глубже. Для человека, у которого несколько минут назад рухнула вся жизнь и все надежды на будущее, он держался поразительно.

— Вам понадобятся деньги на адвоката, — напомнил он герцогине. — И довольно много, насколько я могу себе представить. Для начала можете дать ему какую-то сумму из тех пятнадцати тысяч, которые отложены на Чикаго. Остальное надо положить в банк. Теперь уже можно не бояться, что это привлечет чье-то внимание.

Герцогиня, казалось, не слышала его.

По лицу герцога пробежала тень сострадания.

— Наверное, пройдет немало времени… — неуверенно проговорил он. И протянул руки к герцогине.

Она отвернулась с подчеркнуто холодным выражением лица.

Герцог хотел было еще что-то сказать, но передумал. Слегка передернул плечами, повернулся, тихо вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.

Минуту-другую герцогиня сидела неподвижно, думая о позоре и унижении, ожидавших ее в ближайшем будущем. Потом автоматически взяла себя в руки и встала. Да, она позаботится об адвокате — это откладывать нельзя. А уже потом, хладнокровно решила герцогиня, подумает, как покончить с собой.

Так или иначе, а деньги надо спрятать в более безопасное место. И герцогиня прошла к себе в спальню.

Сначала она глазам своим не поверила, затем принялась искать, но через две-три минуты поняла, что чемоданчик с деньгами исчез. Объяснение могло быть только одно — кража. Она подумала о том, что надо немедленно сообщить в полицию, — и безудержно, истерично захохотала.

Когда торопишься, подумал герцог Кройдонский, лифт обязательно заставит себя ждать.

Казалось, он уже несколько минут простоял на площадке десятого этажа.

Наконец он услышал звук приближающейся сверху кабины. Лифт остановился, и дверцы открылись.

Секунду герцог помедлил. Ему показалось, что он слышал, как вскрикнула жена. Он хотел было вернуться, потом решил не делать этого.

Герцог Кройдонский вошел в кабину лифта номер четыре.

Там уже находилось несколько человек, в том числе привлекательная блондинка и старший посыльный отеля. Последний узнал герцога.

— Добрый день, ваша светлость.

Герцог машинально кивнул, и в эту же минуту дверцы лифта закрылись.

10

Отмычке потребовалась вся вчерашняя ночь и сегодняшнее утро, чтобы наконец понять; то, что произошло, — реальность, а не галлюцинация. В первый момент, когда он открыл чемоданчик, унесенный без всякой задней мысли из президентских апартаментов. Отмычка решил, что это наваждение и он спит наяву. Он даже обошел комнату, чтобы проснуться. Но все осталось в прежнем состоянии. Хоть это и была галлюцинация, но он вроде бы не спал.

Из-за смятения чувств Отмычка действительно не мог заснуть почти до рассвета. Затем он погрузился в глубокий, спокойный сон и проснулся, лишь когда на дворе уже давно наступило утро.

Однако для Отмычки — в этом была его характерная особенность — ночь не прошла даром.

Продолжая сомневаться в реальности столь потрясающей удачи, он тем не менее строил планы и разрабатывал меры предосторожности на случай, если все это правда.

Пятнадцать тысяч долларов, да еще в мелких банкнотах, никогда прежде не попадались Отмычке на протяжении всей его воровской жизни. И самым замечательным было то, что ему оставался сущий пустяк до удачного завершения всего дела, когда он сможет бесследно исчезнуть вместе с деньгами. Во-первых, он должен решить, как и когда покинуть «Сент-Грегори». И во-вторых, как вынести деньги.

И вот ночью он нашел оба решения.

Покидая отель, нужно постараться не привлечь к себе внимания. А это означает: выписаться обычным путем и заплатить по счету. Поступить иначе было бы величайшей глупостью; это все равно что на весь мир объявить о своей нечестности и добровольно явиться к преследователям.

Отмычке очень хотелось немедленно выписаться из отеля. Но он подавил в себе это желание. Выписаться из отеля поздним вечером, вызвав при этом возможную дискуссию о том, надо или не надо оплачивать следующий день, все равно что стать под луч прожектора. Ночной кассир несомненно запомнит тебя и потом сможет описать твою внешность. Да и другие служащие могут обратить на тебя внимание, так как обычно в это время жизнь в отеле замирает.

Нет, выписываться лучше всего утром или в начале дня, когда много народу покидает отель. Вот тогда он действительно может уйти незаметно.

Оставаясь в отеле, он, конечно, тоже подвергался опасности. Кройдоны могли обнаружить пропажу денег и сообщить в полицию. А тогда в вестибюле установят полицейский кордон и будут обыскивать каждого уезжающего. С другой стороны, ничто не говорило о том, что Отмычка причастен к грабежу, его даже и заподозрить-то невозможно. И едва ли полиция станет открывать и обыскивать чемоданы выезжающего клиента.