— А чем же все это время занимались? — изумилась Илей. — Где жили?

— В Итаноре, — объяснил король. — И занимался разрешением проблем по мере их поступления…

— В Итаноре?! — восхитилась девушка, даря ему очаровательно пылкий и любопытный взгляд. — Эй-Эй никогда не рассказывал мне о столице! То ли не был никогда, то ли воспоминания остались неприятные… Расскажите мне об этом городе, Денни!

— Ну, не знаю! — протянул Денхольм, в глубине души посмеиваясь над столь мелким коварством. Глаза у Илей стали большие-большие, как у обиженного ребенка, и он сразу сменил сомнение на сугубо деловой тон: — А поесть мне что-нибудь дадут?

Через несколько минут стол был буквально завален блюдами с холодными закусками, а маленькая фея умоляюще хлопала длиннющими ресницами. Король подцепил кусок буженины, выпил кружку отдававшей горечью полынной настойки и, сжалившись, начал рассказ.

Он говорил и словно наяву видел башни своего дворца, его залы и колоннады, портики и галереи. Наваждения трехэтажных городских особняков и переплетения узких улочек висели над их головами, запутавшись в табачном дыму. И снова широкой полноводной рекой растекалась Улица Священного Круга. И вставали колдовскими вехами храмы Итанора, ухоженные и опустошенные, манящие сказочные иллюзии, подернутые пеплом сожаления и тоски.

Король говорил, и все прожитое смазывала неясная пелена. Пройденные лиги казались нереальными, словно припорошенными вьюгой забвения…

И он бежал от Темного Храма, бежал на выручку неосторожному шуту, бежал, размахивая дубиной, как мечом… И обиженные, похожие на серые льдинки, глаза Ташью следили за ним, замораживая холодом непонимания…

Илей обломала свой последний карандаш как раз к тому времени, когда король окончательно выдохся и запутался в воспоминаниях. Рассердившаяся на все человечество девушка едва не прикусила высунутый от усердия язычок, но вовремя спохватилась.

А Денхольм, возблагодарив всех Светлых и Серых Богов за компанию, надолго присосался к баклаге с настойкой, переводя сорвавшееся дыхание.

Трактирщица милостиво позволила ему подкрепиться и с сожалением вернула карту обратно на стену. А потом они просто сидели рядом, болтали ногами и грызли засахаренные орешки. И говорили, говорили… Будто пытались обсудить все новости мира зараз. Лишь когда девушка принялась откровенно клевать носом, ополоумевший от ее внимания король вспомнил, что хозяйка не спала всю ночь, а заведение скоро откроется для новых любителей покутить, проматывая куш с награбленного. И любезно, но с самыми сладостными мечтами в глубине души, проводил Иллиссу до порога ее спальни. Вожделенная дрожь рассосалась, как только трактирщица захлопнула дверь перед самым его носом, обрывая робкие попытки напроситься на последний глоточек настойки. Денхольм обозвал себя последним болваном и за неимением лучшего отправился прогуляться по городу…

После всех увиденных по дороге городов Хоррар не понравился совершенно, производя впечатление грязной, не в меру разросшейся деревни.

По остаткам каменной мостовой, похоже, выложенной гномами еще до Войны Магии, носились разжиревшие свиньи, обдавая зазевавшихся прохожих мириадами мутноватых брызг из застоявшихся, хотя и пополненных вчерашней грозой луж. Какая-то неопрятного вида деваха гонялась за петухом, сбежавшим подворотней на волю, ободранные бродячие собаки уныло грызлись из-за обглоданных костей…

Королю почему-то вспомнились лохматые, отдающие скрытой силой и мощью гиганты Рорэдола, бойцовые собаки, гордость Межгорья, встречающие случайных путников недружелюбным предупреждающим рыком и по-хозяйски разгуливающие по улицам города. В суровых крепостях считалось постыдным делом даже сказать о четвероногих защитниках бранное слово, а здесь! Трудно было вообразить более жалкое зрелище!

Денхольм поспешил выйти за пределы загаженных сплетений кривых улочек и направился к реке, на пристань. Не то чтобы он горел желанием встретиться с Лаэстом… Но с другой стороны, чем не шутит Темная Сила? «Ветер» казался ему самым надежным суденышком из всех, что можно было нанять за деньги в этом Крае Отчаянных Головорезов, как с неуместным пафосом называли Ласторг местные жители.

Знаменитого трегга у причала не оказалось, и разобиженный на судьбу король от нечего делать принялся осматривать разномастные суда и суденышки. Одно из них, под горделивым названием «Гроза Южного Моря», как раз разгружалось под самую черную брань капитана и его помощников. От «Грозы» несло таким дивным ароматом, что у Денхольма засвербело в носу и закружилась голова, он напрягся в ожидании какого-нибудь подвоха, настолько не вязался с обшарпанным видом двухмачтового кренха запах ранних роз. Из трюма выносили аккуратно обвязанные ящики и складывали неподалеку под надежной охраной.

— Что за груз? — грозно вопросил король, кидая присевшему отдохнуть матросику мелкую монетку.

Парень ловко поймал сверкающую денежку, задумчиво повертел в продубленных морскими ветрами ручищах:

— Хороший вопрос, господин мой, — жизнерадостно оскалился он. — Я бы сказал, вопрос на пять медяшек: по монетке за слово! За эту монетку вот вам первое: «груз».

— Шельмец! — развеселился король и кинул вторую.

Матрос позвенел в кулаке двумя денежками и улыбнулся еще шире:

— Второе слово, мой господин: «цветочных»… Благодарствуйте! — обрадовался он, принимая сразу два медяка. — Третьим словом у нас будет: «лепестков», ну а четвертым: «княжества». Будем покупать последнее слово?

— А я и так знаю, — усмехнулся в ответ король, пряча в кошелек последнюю медяшку. — Груз цветочных лепестков княжества Самоххин, откуда же еще! — и, насвистывая нехитрый мотивчик, отправился к капитану.

— Разумное сочетание щедрости и скупости — вот качество поистине великого купца! — завздыхал ему вдогонку обделенный хитрец.

Но Денхольм даже не обернулся, выискивая капитана. Вскоре он услышал поток столь отборной ругани, изобилующей умопомрачительными фразами из морской терминологии, что, не колеблясь, пошел на шум, как корабль на свет маяка бурной ночью. Орущий человек не был похож на грозного пирата с картинки древнего манускрипта об открытии мира, но тем не менее от него шел слишком сильный поток властности и жестокости, чтобы оставить хоть тень сомнения. Увлеченный последовательным перечислением фауны и флоры подводного царства применительно к собственным матросам, он не сразу заметил короля, но как только нахальный чужак, посмевший ступить на палубу обожаемого судна, оказался в поле его зрения, команда вздохнула с заметным облегчением и скоренько рассосалась кто куда, бросая на пришельца сочувствующие взгляды.

— Это что еще за моллюск безногий пачкает мой ют?! — набрав побольше воздуха в могучую грудь, что есть мочи заорал капитан. — Оторви тебе клешню, дерьмо земноводное! Как посмел?! Кто пустил?!

— Должно быть, я ошибся, — невозмутимо кивнул Денхольм. — Мне говорили, что капитан «Грозы Южного Моря» человек дельный и благопристойный… Так капитан не вы?