позовешь. В соседнем зале ревет оркестр, заглушая любые крики, кроме, пожалуй, самых громогласных.

Внезапно Вандерхоф разозлился. Его живот и нос все еще болели от полученных ударов.

– Отвяжись! – потребовал он.

– Ну уж нет, – прорычал пьянчуга. – Раздавлю!

И тут злость переросла в ярость. Вандерхоф подумал об Аяксе и Бинго: будь они здесь, помогли бы ему…

Тим Вандерхоф сосредоточился на образах карлика и великана. По испуганному взгляду пьяницы он понял, что снова перевоплотился.

Он шагнул вперед, пока еще осторожно, и человек с лошадиным лицом попятился.

В этот момент Вандерхоф увидел себя в одном из зеркал, расставленных вдоль комнаты. Теперь ноги как у карлика Бинго, а верхняя часть туловища принадлежит великану Аяксу. Это что-то новенькое, но еще не самое ужасное.

В кривом зеркале Тим предстал не просто полувеликаном-полукарликом, выгнутым, точно лук, существом, какого нет и не было на Земле.

Пьяница вскрикнул и забормотал:

– Нет, нет! Только не это!

И Вандерхоф понял, что превратился в искаженное зеркалом отражение. Глядя на скорчившегся человека с лошадиной физиономией, он ощутил во всем теле приятный жар торжества.

Хватило одного удара тростью в живот, чтобы остудить этот жар и вконец разозлить Вандерхофа.

– Ах так?! – процедил он. – Ладно, ты сам напросился!

В ответ пьяница оскалил зубы.

Вандерхоф взглянул в ближайшее зеркало. Даже столь шокирующего отражения уже мало. Тогда он посмотрел во второе зеркало, в третье, а затем снова на пьяницу.

Теперь облик Вандерхофа заставил бы завопить от ужаса даже библейского богатыря Самсона. Перед алкоголиком предстал зомби, будто сшитый из кусков разных тел абсолютным профаном в анатомии. Одна нога на шесть футов длиннее другой, вместо двух рук – пять, грудь уподобилась воздушному шару, зато талия сузилась до трех дюймов в обхвате. Голова имеет сходство с расползшейся по сковороде яичницей: рот перебрался на лоб, чтобы вокруг него расположился сонм яростно сверкающих глаз. Ростом Вандерхоф доставал до потолка, поэтому его противник, растеряв всю свою агрессивность, шустрым кроликом помчался прочь.

– Отвяжись! – лепетал он. – Не трожь меня! Ты не человек! Не человек!

– Так просто ты отсюда не уйдешь, – пообещал Вандерхоф, запирая дверь пятнадцатифутовой рукой. – Ну а кто же я, если не человек?

– Дьявол во плоти, – вдруг озарило пьяницу. – А-а-а!.. Не надо больше!

– Ну-ка еще разок, – произнес Вандерхоф и по страдальческому крику пьяницы понял, что ему удалось новое перевоплощение. – Вот так-то!

Панические вопли пьяницы дали закономерный результат: Вандерхоф услышал тихие возгласы за спиной. Он обернулся – и заглянувшие в комнату люди отшатнулись, побледнев.

– Этот урод взбесился! – воскликнул кто-то.

– На помощь! Убивают! – запричитал пьяница.

Напрасно он, воодушевленный поддержкой, снова ткнул тростью в Вандерхофа, ведь тот сразу растерял все здравомыслие. Тим позабыл о свидетелях и полностью сосредоточился на том, чтобы довести человека с лошадиной физиономией до помешательства.

– Отдай трость! – процедил Вандерхоф.

– Чтобы ты вогнал ее мне в глотку? – разумно предположил тот. – Ну уж нет!

В ответ на это Вандерхоф одним взглядом в зеркало отрастил новую руку и вырос на два фута, а затем двинулся на противника. Схватив трость, он разломал ее на шесть частей, по одной на каждую руку, и принялся отбивать барабанную дробь но телу пьяного. Впрочем, сразу прекратил, потому что возникла другая идея: до смерти запугать обидчика. Еще никогда его не охватывала столь жгучая жажда мести. Промелькнула тревожная мысль: сейчас разумнее было бы убраться, не дожидаясь новых неприятностей. Но… какого черта?!

Вандерхоф ухмылялся, слушая крики ужаса и боли.

– Он сожрет меня! – орал пьяница. – Не дайте ему меня сожрать!

– Вот они, сержант, – произнес кто-то. – Смотрите, этот урод совсем чокнулся.

– И правда урод, – прозвучал хриплый голос. – Но кто тут чокнулся, так это я. Вы только гляньте на эту страхолюдину!

– Я смотрю на эту страхолюдину уже минут десять, – ответили сержанту, – с тех пор как нажал тревожную кнопку. С вами целый отряд, арестуйте негодяя, пока он не убил посетителя!

Обернувшись, Вандерхоф увидел в дверях плотного седого старика в полицейской форме, а позади него группу мужчин в штатском, чья профессия угадывалась с одного взгляда. Ведь каждый носил оружие.

Воспользовавшись заминкой Вандерхофа, человек с лошадиным лицом вырвался на свободу. Тим, кипя от ярости, пустился в погоню. В дверях при его приближении воцарился хаос; протолкавшись, Вандерхоф устремился за своей жертвой.

Ой-ой-ой! Пуля, свистнувшая возле уха, заставила его передумать. Вандерхоф забежал за оркестровую эстраду. Перед ним теперь никого не было – пьяница благополучно удрал, – зато позади раздавались голоса:

– Он где-то здесь! Поймайте его! Парни, держите оружие наготове!

Вандерхоф сосредоточился, представил пьяницу – и принял его облик. Он выскочил из-за эстрады, едва не врезавшись в сержанта и его помощников в штатском.

– Эй, ты…

– Он пошел туда! – вскричал Вандерхоф. – За ним! Не дайте ему уйти!

И, не дожидаясь ответа, припустил к выходу. Сержант и его команда изумленно переглянулись и бросились в указанном Тимом направлении.

Вандерхоф выскочил на улицу, прижался к стене павильона и стал усиленно вспоминать лицо одного из полицейских в штатском. И разумеется, трансформировался.

Появился сержант, увидел Вандерхофа и проревел:

– Где он, Клэнси?! Куда рванул?!

– Туда! – показал лже-Клэнси.

Толпа детективов хлынула вдогонку, увлекая с собой и Вандерхофа. Но тот, кого искали полицейские, – урод с шестью руками и нечеловеческой головой – уже исчез с лица земли.

Спустя десять минут Вандерхоф в своем собственном облике ехал в метро обратно на Манхэттен. Оторваться от ничего не подозревающих детективов было довольно легко. Все, чего Вандерхоф теперь хотел, – это убраться с Кони-Айленда. Его нервы были на пределе, им срочно требовалась тишина.

И в поисках тишины он вернулся в самый неподходящий для этого город – Нью-Йорк.

Вандерхоф по-прежнему злился на пьяницу: вот бы еще разок стукнуть гада! Но увы, вмешалась полиция. Возмущение не оставляло Тима, пока он не заметил мужчину с взъерошенными иссиня-черными волосами и злобным блеском в глазах. Этот тип смахивал на С. Хортона Уокера, президента «Свелт шоп».

«Уокер… К черту Уокера! – подумал человек-хамелеон. – Уволить меня решил, вот как? Только из-за блажи полковника Квестера?! Р-р-р…»

Тут он вспомнил о сегодняшнем модном показе и ухмыльнулся исключительно зловеще. «Увольняешь, да? – риторически спросил он, на мгновение обернувшись Аяксом. – Что ж, я заставлю тебя передумать!»

По дороге к бутику на Пятой авеню Вандерхоф все еще размышлял. Он уже совсем освоился с возможностями человека-хамелеона, легко принимал чужой внешний вид, за исключением одежды. И требовалось лишь чуточку воли, чтобы снова стать самим собой. Неплохо, неплохо. Но что дальше?

Когда Вандерхоф незамеченным проскользнул за кулисы подиума «Свелт шоп»,