С провалом в том же году Лондонской экономической конференции политики и финансисты потеряли авторитет, и возрос престиж новых самураев. Выжившие партии Минсэйто и Сэйюкай прекратили противодействовать маньчжурской авантюре. Большое число их парламентских представителей вступили в Лигу сторонников роспуска политических партий. Военный министр Араки взял на себя смелость сказать: «…наш „Кодо“… должен распространиться на весь мир, и любое препятствие — сметено… даже мечом».

Военный бюджет, меньше полумиллиарда долларов в 1931 г., возрос в восемь раз в течение следующих десяти лет и превысил 70 % всех национальных расходов. На тяжелую промышленность, основу производства оружия, пришлось от 38 до 58 % всей национальной продукции.

К МИДу относились презрительно, как к филиалу военного министерства. Министерство образования было также подчинено военным, когда в 1935 г. Военный клуб провел публичное сожжение работ доктора Минобэ Татсукити. Минобэ, проработавший 30 лет профессором Токийского императорского университета, являлся интеллектуальным отцом поколения бюрократов. Он определил императора как «государственный орган», рассматривая божественное лицо как часть человеческого института; эта «наглость» стоила ему профессуры в университете и членства в палате пэров. Парламент быстро принял законы, предложенные военным ведомством. Хорошим примером явился закон о нефтяном запасе, предписавший иностранным нефтяным компаниям постоянно иметь в наличии шестимесячный объем поставок топлива.

Процесс очищения коснулся, в свою очередь, самого армейского командования. Офицеры, принадлежавшие к «Тосэйха», окопались в военном министерстве, контролируя повышение в званиях и назначения. Люди со сходными консервативными взглядами были в ближайшем окружении императора.

Когда после заговоров 1934 г. некоторые из молодых смутьянов, членов «Кодоха», были уволены из армии, они в опубликованном памфлете подвергли нападкам своих более старших офицеров.[440] В следующее лето майор Нагата Тецудзан (согласно материалам Интернета на украинском языке, он был в чине генерал-майора и убит мечом подполковником Сабуро Айдзавой. — Пер.), директор департамента по военным делам, погиб в своем учреждении от руки одного из «ненадежных» более молодых офицеров, получившего назначение на Формозу. Во время судебного процесса над убийцей Нагаты вспыхнул самый кровопролитный мятеж после восстания в Сацуме. 26 февраля 1936 г. в снежное не по сезону утро проснувшиеся жители Токио обнаружили, что город находится на осадном положении. Роты первой дивизии захватили несколько министерств к западу от дворца Моат, включая военное ведомство. Солдаты раздавали листовки, жестко критиковавшие людей, виновных «в накоплении богатства, невзирая на… положение народа…», так же как «гэнро, финансовых магнатов, правительственных чиновников и политические партии».[441] Мятежники обнаружили и убили министра финансов Такахаси Корэкиё, адмирала виконта Сайто, хранителя государственной печати, и генерала Ватанабэ Дзётаро, генерал-инспектора военного обучения. Они не смогли найти двух адмиралов — премьер-министра Окаду и главного камергера двора Судзуки Кантаро, так же как гэнро Сайондзи и его коллегу в Версале графа Макино.

1400 пехотинцев приняли участие в восстании, возглавляемом ротными командирами. Император был охвачен тревогой. Если бы заговорщики взяли верх, он был бы вынужден отречься в пользу нового сёгуната. Террористы перехитрили себя и потерпели неудачу. Наказание не заставило себя ждать после сдачи мятежников: военный суд приговорил 17 руководителей бунта к смертной казни, в том числе философа Киту Икки.

«Кодоха» был сломлен, хотя общественность восхищалась его безрассудно храбрыми лидерами, сравнивая их с сорока семью ронинами. Победоносная Группа контроля разделяла презрение всей армии к гражданскому правительству и восстановила положение, согласно которому только офицеры, состоявшие на действительной службе, могли быть военным и военно-морским министрами. В марте военное ведомство приказало уволить двух членов нового министерства Хироты Коки и запретило генералу Угаки стать преемником Хироты: он был «слишком близким к политикам». Армия высказалась за «уточнение национальной политики», эвфемизм вместо контроля, который перевел бы всю страну на военное положение. Генералов, не согласных с такой точки зрения, отправляли в отставку.

За победой армии в политике Японии последовала продолжительная экспансия на континенте. Китайское правительство, консультируемое немецким специалистом в области стратегии Фалькенхаузеном, развертывало небольшие силы в долине Янцзы. Согласно перемирию Тангу 1933 г. (мирный договор 31 мая 1933 г. между Японской империей и Китайской республикой, подписанный в городе Тангу вблизи Тяньцзиня, завершивший боевые действия, начавшиеся с маньчжурского инцидента 18 сентября 1931 г. — Пер.), большая часть старой столичной провинции вокруг Пекина была демилитаризована. Два года спустя Квантунская армия настояла на том, чтобы еще один ярус из пяти провинций, протянувшихся от Суйюаня (во Внутренней Монголии) до Шаньдуна, управлялся марионеточными политическими советами. Огромная территория с многочисленным населением, казалось, разделит судьбу Маньчжурии.

Однако когда генерал Тодзё Хидэки двинулся в Суйюань для «подавления бандитизма», то его удар был успешно отражен. Генералиссимус Чан Кайши, прилетевший, чтобы возглавить китайские войска, был похищен в Сиане китайскими офицерами, которые вынудили его отказаться от антикоммунистической кампании в пользу полномасштабного сопротивления Японии.

В следующем июне неполитический кабинет во главе с принцем Коноэ Фумимаро, поддержанный армией, попытался объединить страну: объединенная Япония против объединенного Китая. Только месяц спустя в день «двойное седьмое» (7 июля 1947 г.) (опечатка, должно быть 1937 г. — Пер.) произошло столкновение патрулей двух стран на мосту Лугоуцяо (Марко Поло) вблизи Пекина. Несмотря на искренние предложения Токио и Нанкина о перемирии, военные действия стали всеобщими. Огромные портовые сооружения Тяньцзиня вскоре оказались в руках японцев. Атаковавшие механизированные войска при поддержке танков, имея полное превосходство в воздухе, легко побеждали провинциальное ополчение Северного Китая. Новый инцидент, казалось, предвещал быстрое, победное решение.

Осуществленный с небольшой задержкой удар с моря был нацелен на долину Янцзы. Элитные дивизии Чан Кайши держались так стойко, что возникла необходимость в высадке в заливе Ханчжоу, в обход китайского правого фланга, чтобы захватить Шанхай. Японцы продвигались по суше и по реке к Нанкину. Столица националистов пала 17 декабря, в ней совершались массовые убийства и грабежи.[442] Генералиссимус перевел свою столицу в Ханькоу, в 300 милях (483 км) вверх по течению, продолжая сопротивляться, хотя он потерял свои современные армии и все военно-воздушные силы. Траншеи в районе дельты были пропитаны кровью. Весной 1938 г., снова идя на жертвы, он, разрушив дамбы, залил равнины Желтой реки, чтобы остановить вторжение с севера. Эксперты заверили императора, что за три месяца проблема, вызванная инцидентом, будет решена. Спустя целый год победы по-прежнему одерживались, но не поступало предложения о капитуляции.