– Я им верю. Большинство из них – правда.

– Говорят, будто они с Дадли тайком поженились, у них родился ребенок, которого они прячут.

– А вот это полная ложь. – Сесил поморщился. – Но я уверен, будь Дадли свободен, она сразу выскочила бы за него замуж.

– Так это сэр Роберт отравляет ей мозги и настраивает против тебя?

– Думаю, что он, – кивнул Сесил. – У нас при дворе есть лишь один фаворит. Я полагал, королева будет наслаждаться его обществом и слушать мои подсказки. Но когда мне пришлось уехать, ее советником сделался Дадли, а он слишком легкомысленный человек, чтобы давать здравые рекомендации.

Милдред встала, подошла к мужу, положила руку ему на плечо и спросила:

– Уильям, что ты намерен делать?

– Перво-наперво вернуться ко двору. Рассказать, как все происходило, каких результатов удалось добиться. Но я не жду от нее ни наград, ни благодарности. Скорее всего, мне будет заявлено, что мои действия стоили казне дополнительных расходов. Если королева не послушается моих советов, мне придется вновь написать прошение об отставке и вернуться сюда. В прошлый раз она не сумела обойтись без меня. Посмотрим, как будет теперь.

– Уильям, ты не можешь оставить ее целиком во власти этого обаятельного предателя, – ужаснулась Милдред. – Нельзя, чтобы Англия управлялась прихотью этой пары. Нами станут править капризные, тщеславные дети. Нельзя оставлять в их руках нашу церковь. Народ не будет им доверять. По правде говоря, они – пара прелюбодеев. Тебе необходимо оставаться при ней. Ты должен спасти Елизавету от самой себя.

Сесил, старейший и самый уважаемый советник королевы, всегда внимательно прислушивался к жене.

– Милдред, чтобы сражаться с таким человеком, как Дадли, мне понадобятся закулисные способы и тайные средства. Это не вопрос личной неприязни. Роберт постепенно становится врагом страны. Из удачливого придворного, стремительно вошедшего в фавор, он превратился в предателя. Мне пришлось бы поступить с ним… как с Марией де Гиз.

– Которая умерла столь внезапно? – нарочито нейтральным тоном спросила Милдред.

– Да, так оно и было.

Милдред мгновенно поняла мужа, но спокойно выдержала его взгляд.

– Уильям, ты должен и дальше исполнять свой долг перед нашей страной, церковью и королевой. К каким бы средствам тебе ни понадобится прибегнуть, ты творишь богоугодное дело.

Он посмотрел в ее спокойные серые глаза и спросил:

– Даже если бы мне пришлось совершить преступление? Великий грех?

– Даже тогда.

Сесил вернулся в Лондон в самом конце июля. Оказалось, что двор покинул Уайтхолл и переместился не слишком далеко, вниз по южному берегу Темзы, заняв очаровательный частный особняк, как нельзя лучше подходящий для летней погоды и охоты. Сесила предупредили, что его не будут встречать с триумфом, как героя и миротворца. Так оно и случилось.

– Как ты мог лишить нас истинной победы? – даже не поздоровавшись, накинулась на него Елизавета. – Может, французы тебя просто подкупили? Или ты переметнулся на их сторону? Что с тобой случилось, Сесил? Ты заболел? Слишком устал, чтобы надлежащим образом исполнять порученное дело? Может, сказывается возраст? Как ты смел забыть о своем долге передо мной и страной? Мы истратили бездну денег, пытаясь помочь Шотландии, а ты позволил французам отправиться домой, не заставив их выполнить наши требования!

– Ваше величество… – начал Сесил.

Он почувствовал, как у него от гнева вспыхнуло лицо, потом огляделся по сторонам, чтобы увидеть возможных слушателей. Их было много. Почти половина двора вытягивала шеи, желая услышать перепалку между королевой и ее главным советником. Елизавета устроила ему встречу в самом большом зале особняка. Мало того, что это помещение было полно народу. Люди стояли на лестницах. Часть придворных собралась на верхней галерее. Елизавета явно намеревалась устроить ему публичную порку. С таким же успехом она могла это сделать на любом лондонском рынке.

– Ты позволил французам уплыть домой, не потребовав от них твердых гарантий по возвращению Кале! – продолжала распаляться Елизавета. – Это хуже, чем потеря данного города. Тогда хоть была война и мы до последнего сражались за наш оплот на континенте. Сейчас, по своей прихоти или глупости, ты оставил Кале в их руках, не сделав ни малейшей попытки потребовать его назад.

– Ваше величество…

– А мои геральдические леопарды! Эта девчонка поклялась, что уберет их со своих гербов? Нет? Да как ты смел вернуться ко мне, не заручившись твердым обещанием, что она больше не будет позорить моих леопардов?

Сесилу нечего было возразить, и не только потому, что поток упреков изливался на него безостановочно. Он молчаливо ждал, когда ее гнев иссякнет и можно будет попытаться говорить по существу.

– Елизавета!.. – послышался тихий уверенный голос.

Сесил сразу же повернулся в сторону главной лестницы, желая увидеть того, кто осмелился назвать королеву по имени. Это был Дадли.

Роберт сочувственно посмотрел на Сесила и продолжил:

– Лорд-секретарь усердно трудился, служа тебе, и вернулся в Лондон с наилучшими результатами, каких смог добиться. Возможно, мы и разочарованы его достижениями, но у меня нет сомнений насчет верности сэра Уильяма. Он остается нашим преданным слугой.

Сесил с удивлением смотрел, как каждое слово Дадли гасило ее гнев.

«Как этот лошадник выразился? “Нашим преданным слугой”? Выходит, я теперь служу ему?»

– Давай сейчас не будем терзать расспросами лорда-секретаря, а выслушаем его позже, – предложил королеве Дадли. – Тогда он объяснит нам все свои решения и расскажет о положении дел в Шотландии. Как-никак, у него была нелегкая миссия. Да и путь сюда весьма утомителен.

«Взнуздал ее, как кобылу», – подумал Сесил, приготовившись к новой порции унижений.

– Идем, Елизавета, – сказал Дадли, протягивая королеве руку.

«Это что же, он прилюдно называет ее по имени да еще командует ею?»

Поведение королевы ошеломило его сильнее, чем ее гневный выплеск. Она пошла к Дадли, почти побежала, как выдрессированная гончая несется на зов хозяина. Потом они вдвоем покинули зал. Выходя, Дадли обернулся и послал Сесилу едва заметную улыбку, говорившую: «Ну вот, теперь ты сам убедился, каков расклад».

Уильям Хайд позвал сестру к себе в кабинет, святая святых, куда члены его семьи допускались крайне редко. Лиззи Оддингселл сразу поняла, что разговор предстоит серьезный, без скидок на женские эмоции и напоминаний о родственных узах.

Брат восседал за большим круглым столом, имевшим множество ящиков, на каждом из которых значилась буква алфавита. Столешница и ящики вращались вокруг оси, поэтому мистер Хайд всегда мог пододвинуть к себе нужный, где лежали договоры с фермерами-нанимателями, чьи фамилии начинались на эту букву, а также книги, в которых фиксировалась оплата аренды, и прочие бумаги.