«Ветер с дождем с востока» обрушились на Пёрл-Харбор в тихое воскресенье. И если одним пришлось умереть, то другие оказались победителями.

Ни один шпионский аппарат не являет собою остров, существующий обособленно, сам по себе. Каждый в нем выполняет свою функцию, но при этом зависит от других. Если сравнить с испорченной железной дорогой, двигающейся по порочному кругу — наоборот, от свободы к рабству, каждый аппарат — это станция. А главный переключатель находится в 4-м Управлении «поездами». Поэтому вольно или невольно, но агенты аппарата постоянно переезжают с места на место, пока их не ликвидируют, не арестуют, или пока им наконец не удастся вырваться на свободу в этом мире, который использует их, а потом отвергает*.

ГЛАВА 13

Это постоянное перемещение советских агентов от аппарата к аппарату не только удерживало многих из них от соблазна помчаться к шерифу, но и возбуждало в них ложное чувство, что они — солдаты идеологического фронта, сражающегося в битве за свободу повсюду, где бы ни поднимала голову тирания. Странствующие аппаратчики коммунизма многочисленны. (Большинство из них пишет книги, и полки забиты их «объективными» писаниями.) Хотя руки и души аппарата связаны многими обязательствами, некоторые аппаратчики не являются идейными коммунистами. Так, Геда Мэссинг, бывшая в течение многих лет советским курьером, не смогла бы объяснить теорию прибавочной стоимости даже под угрозой расстрела. Гарри Уайт, который регулярно передавал американские государственные секреты двум шпионским группам в Вашингтоне, был кейнсианцем. Ноэль

* Раскаявшийся грешник получает благословение Божье. Но либералы в Нью-Йорке и Вашингтоне придерживаются более высокой морали, а именно, что человек, повернувшийся спиной к Сталину, бесконечно греховней того, кто отказался повернуться спиной к Элджеру Хиссу.

Филд, буквально посвятивший свою жизнь Советскому Союзу, проявлял свои коммунистические симпатии, стоя в полночь у погруженного в тишину мемориала Линкольна и распевая «Интернационал» на плохом русском.

Агнес Смедли тоже была одним из таких мнимых идеалистов. Она действительно верила в то, во что не верит ни один профессиональный активист — а именно, что коммунизм — это восторг души и что именно он сделает братьями всех живущих. Ее книги, ее речи, ее интервью полны поклонением несуществующей цели. И хотя она могла желчно пройтись по поведению американских — и русских — коммунистов, она облачала коммунизм и его идеалы в ауру почти религиозного экстаза, и, что еще важнее, был у нее тот исступленный, сбивающий с толку незнакомого с ней человека шарм, характерный для невротиков определенного типа. Это был шарм приведенной в боевую готовность, защищенной зубцами и бойницами политической девственности, пережившей неоднократные попытки насилия со стороны коммунистических функционеров, что и сделало ее столь опасной. Она лгала с такой душераздирающей искренностью, что и она сама, и ее некоммунистические друзья были убеждены, что она говорит правду.

Агнес Смедли прошла предварительное обучение в шанхайском аппарате Рихарда Зорге, а когда Зорге перебрался в Токио, сама окунулась в этот бизнес. Но есть основания полагать, что к 1936 году она стала отдаляться, уходить от этой достаточно примитивной формы «отправки тряпья» в Россию и взялась за бесконечно более деликатную и важную задачу по оказанию влияния на ту небольшую группу американцев в Ханькоу, которые в конечном итоге стали хозяевами американской дальневосточной политики. Нелепо было приписывать одной Смедли ответственность за эту индоктринацию, как неверно было бы отдавать ей и существенную долю вины за пренебрежение некоторыми американцами интересами Америки.

Ее влияние на генерала Джозефа, позднее ставшего одним из главных проводников нерешительной американской политики в Китае, было огромно. И хотя вряд ли ей удалось обратить его в свою веру в то, что китайские коммунисты — безупречные демократы высшей пробы, она, конечно же, демонстрировала все подходящие случаю восторги и восхищения, когда он старался действовать так, словно сам верил в это. Английский посол в Китае в 1933 годусэр Арчибальд Кларк-Керр (впоследствии лорд Инверчепель) считал Агнес Смедли одной из «величайших женщин» на земле, и от нее он воспринял миф о том, что китайские «красные»— милейшие люди, и эти воззрения лорд Инверчепель прихватил с собой, став послом в Вашингтоне.

Эванс Карлсон, выросший до звания бригадного генерала в ВМФ США и посмертно посвященный коммунистической прессой в рыцаря партии, был кем-то вроде Трильби мужского рода для Свенгали— Агнес Смедли.

Фреда Атби описывает, как Карлсон «прогуливается по Ханькоу в грязной рубашке с коротко обрезанными и неподрублен-ными рукавами, стараясь таким образом быть похожим на коммунистического партизана. Его странный вид и восторги в отношении китайских коммунистов были осмеяны... умудренным опытом, искушенным Джоном Дэвисом, впоследствии консулом Соединенных Штатов в Ханькоу. Но хотя Дэвис и опровергал утверждения Карлсона, что коммунисты— «истинные христиане», но Агнес Смедли он называл «невинной чистой душой».

Стилуэлл, Карлсон и Дэвис, поддерживаемые писателями, подобными Эдгару Сноу, Гюнтеру Штайну, Оуэну Латтимору, Т. А. Биссу — все они помогали сбывать дело китайских коммунистов американским интеллектуалам и Госдепартаменту. И все они были друзьями Агнес Смедли. Она даже лично отвозила некоторых из них в Янань, столицу красных повстанцев. И уже через них она оказывала влияние на группу чиновников Международной службы, остававшихся в Китае в течение всей Второй мировой войны и помогавших в проектировании разгрома китайских националистов.

Проверка того, как постепенно, шаг за шагом, с 1943 года и до настоящего времени продолжалось оставление антикоммунистических сил в Азии на произвол судьбы, того, как вопиющий обман насылался на американский народ Госдепартаментом, как практиковались искажения и сокрытия Дальневосточным отделом, утаивалось от китайских националистов оружие и снаряжение в тот момент, когда каждая пуля, выброшенная и сваленная в Тихом океане, могла бы спасти положение, как тактика своеволия использовалась важными дипломатическими чиновниками Соединенных Штатов в попытках выдвинуть коммунистов на господствующее посты в правительстве Чан Кайши, — все это заняло бы «несколько томов энциклопедии». И даже самый приблизительный анализ занял бы целый том. Нет лучшего способа продемонстрировать авгиевы конюшни Госдепа — его архивы, — чем кратко познакомиться с делом Джона Стюарта Сервиса.

Было бы преуменьшением сказать, что именно Джон Сервис вместе с Джоном Винсентом, Джоном Девисом, Джоном Эмерсоном* и Раймондом Ладденом — все карьерные диплома* В мае 1945-го Эмерсон вернулся из контролируемого коммунистами района, после чего доложил Госдепартаменту, что японских заключенных, содержащихся в американских тюрьмах, следует передавать японским коммунистам для перевоспитания.

ты — состряпали жаркое самоубийственной американской политики в отношении Китая и подали ее горячей Дину Ачесону. Институт тихоокеанских отношений. Нет, Ассоциация внешней политики, журнал «Амеразия» и толпы ученых и публицистов, под предводительством Оуэна Латтимора, T. A. Биссома, Лоуренса Робинджера, Максвелла Стюарта и Джона Фейербэнка также с энтузиазмом поддерживали эту политику. Все, что говорили эти люди в показаниях под присягой, — к делу не относится, все не по существу. Да в долгосрочной перспективе это, возможно, и не столь уж важно — определить, «красные» они или нет. Важнейший вывод, который можно сделать из этого, — тот, что они ввели в заблуждение Соединенные Штаты. В лучшем случае можно сказать, что они были совершенно неправы— факт, который ни они сами, ни Госдепартамент не признают. Однако они придерживались своих позиций еще долгое время после событий, показавших полное безрассудство их деяний.