— Тогда первыми пойдут Волгин и царь, потом вы и последними мы с полковником, — распределил граф порядок отступления.

Волгин было ринулся остаться в засадном полку, но, нарвавшись на хмурый взгляд графа, решил не перечить его распоряжению.

Хоть в чем-то им сегодня повезло, — тихо вздохнул Иван, — когда после завершения эвакуации и закрытия перекрытия на нулевом уровне раздался отдаленный грохот. По всей видимости, не заморачиваясь, чужие решили попросту взорвать весь лифт вместе с теми, кто в нем находились.

— Поздравляю, господа, теперь мы реальные покойники, — неожиданно развеселился Меньшиков. — Нас списали из числа противников, мы получили фору. Важно ее не просрать, извините за не парламентское выражение, господа. А пока, прошу в апартаменты. Не люкс, но прожить можно.

В монолитной стене отъехала плита, открыв узкий, для одного человека, коридор в помещение, отдаленно напоминающее нечто среднее между казармой и научной лабораторией.

— Стена пятнадцать метров монолитного железобетона, коридор простреливается во всех направлениях, помещение выдержит взрыв термоядерной бомбы, запасов еды и питья хватит лет на десять. Так что время у нас есть, осталось придумать хоть что-то дельное, пока все в нашем царстве-государстве окончательно не испортилось. Располагайтесь и давайте отдохнем для начала, надоело, знаете ли, бегать как на маневрах.

— А с царем что делать? Оставим спеленатым или развяжем? Ему же все одно пить-есть надо, — пояснил Иван свой порыв.

— Рот развяжи, пусть болтает, сколько влезет, а все остальное погодим. С ложечки покормишь, не умрет от такой заботы. Пока все. Отдыхать!

Старики повозились, поворчали, но медовуха и пережитое взяли свое — уснули. Полковник с графом захрапели еще падая на постель. А вот Ивану не спалось, да и царь суетился, ногами сепетил, дергался, пытаясь развязаться.

— Что же это получается, люди добрые, — рассуждал мысленно Иван, улегшись в сапогах и мундире на постель. — Вчера так хорошо было, о царской жизни мечтал, денег получил, сколько и пожелать не мог и куда все подевалось? На кой мне ляд эта богатая суета? Вот стер бы Семенов ту депешу к черту и не было бы никакого вылета по вызову. Прав был Семенов, ой прав, хоть и не прав с другой стороны.

Ну, пощиплют того купца, так ведь все застраховано, вернет он свое, а приврет, так и больше, чем украли получит. Купец-то он ушлый, куда до него, к примеру, простому пилоту. Не будет упираться, так никто его и не тронет пальцем. Кому его жизнь нужна, пусть себе дальше возит товар, чтобы лихому люду было что грабить. Всем ведь жить хочется, каждый по-своему жизнь устраивает.

И опять же, куда мне со свинным рылом в калашный ряд, что я в царях делать собирался? Это же такой гадюшник, такая сволочная круговерть, что в сравнении с ней Каховский сущий ангел во плоти, хоть и сволочь порядочная. Но это наша сволочь, понятная, свойская. Сегодня он мне в морду, завтра я ему — все в расчете, все довольны. А эти при дворце как живут? Да лучше и не знать той жизни, не для простого она пилота создана, пусть они сами в своем дерьме варятся и своим радостям радуются.

И тайн мне их не надобно. К черту все тайны. Вот поднеси мне сейчас тот Швондер табачку поганого, засунул бы ему тот табачок в задницу и подпалил бы еще. А не спаивай господ офицеров, не заманивай горячим обедом! Шельмец, знает слабое место солдата и пользуется в свое удовольствие. Итак истребителей не хватает, а по его милости пришлось собственными руками взорвать парочку пусть не новых, но совершенно исправных машин.

Одна радость, что Люська ждет меня в надежном месте. Вот закончится эскапада, надену парадный мундир, ордена нацеплю, чай наградят героя битвы, и приду свататься к милой. Скажу: «Здравствуй, Люся любимая, весь я твой до скончания века!» Кинется она мне в объятия и заживем мы душа в душу.

Эх, чего же я раньше не догадался такого сделать, пока вся эта кутерьма не закрутилась. Был бы человеком семейным, так и не подался бы на уговоры вражеские водки отведать на голодный желудок.

А сейчас получается, что с той самой рюмки малой и пошло великое разрушение. Друганы с полковником Врубелем где-то в пучине космоса от Селим-бея отбиваются как могут. Люська со щенком малым сидит затворницей у китайца на базе. А сам он черт знает где и перспективы туманны.

— Волгин! Ива-а-а-а-н! Ты что спишь, что ли, черт позорный? — неожиданным диссонансом ворвался голос Семенова в стройную картинку мироздания, созданную Иваном в минуту покоя и отдохновения.

— Черт, да что же тебе неймется-то, — с досадой сплюнул Иван, подскочил, чтобы сесть поудобнее и продолжить сеанс связи с далекими друзьями, опять, по всей видимости, попавшими в отчаянную передрягу.

Но беседа как-то не сложилась или не задалась, потому как голова Волгина со всего размаху врезалась во что-то твердое, он в ужасе распахнул глаза и с огромным удивлением увидал знакомое окружение кабины собственного боевого истребителя.

— Волгин, мать твою через коромысло, — надрывался Семенов в коммуникаторе, — спишь что ли? Сигнал пришел, пираты купца потрошат на трассе Москва-Жинейро-3-бис. Отдавай приказ, командир, уделаем уродов!

— Семенов, сотри ты эту депешу к едреней матери! — проникновенно ответил Иван штурману эскадрильи, заставив последнего озадаченно замолчать. — И не мешай спать, из-за тебя такой сон пропал!

Волгин тяжко вздохнул, устроился поудобнее и мало-помалу начал погружаться в сладкий сон.

«Меньшиков… Меньшиков… Твоя цель Меньшиков…» — зудела назойливой мухой странная мысль в мозгу Ивана. Он решительно отмахнулся от той мухи и сон сверкающим полотнищем звезд обрушился на Ивана.

ДОРОГОЙ ЧИТАТЕЛЬ!

Автор просит отзывы об этой книге присылать по e-mail: [email protected]