Почти час спустя Эрагон танцующим шагом спустился по крутому склону узкой лощины, которую дожди и ветры пробили в заросшей травой равнине. По дну ее сочился узенький ручеек, заросший камышом и рогозом. Эрагон двинулся по течению ручья, стараясь держаться подальше от мягкой и влажной земли у кромки воды — ему совсем не хотелось оставлять здесь следов своего пребывания, — и наконец достиг берега небольшого пруда, в который и впадал этот ручей. Там он увидел огромного кулла с бочкообразной грудью, сидевшего на валуне.

Когда Эрагон пробирался сквозь заросли рогоза, кулл, услышав шуршание листьев, насторожился и повернул в сторону Эрагона свою огромную рогатую башку, старательно нюхая воздух. Это был сам Нар Гарцвог, предводитель ургалов, которые теперь пребывали в союзе с варденами.

— Это ты! — воскликнул Эрагон и снова стал видимым.

— Приветствую тебя, Огненный Меч, — пророкотал Гарцвог. Дернувшись вверх всем своим гигантским телом, он встал во весь рост — восемь с половиной футов! — и его обтянутые серой кожей мышцы заиграли в лучах полуденного солнца.

— И я приветствую тебя, великолепный Нар Гарцвог, — ответил Эрагон. И в некотором замешательстве спросил: — А с кем же остались твои рогачи? Кто поведет их в бой, если ты, их командир, отправишься со мной?

— Скагреж поведет, мой кровный брат. Он, правда, не кулл, но рога у него достаточно длинные, да и шея мощная. Он отличный воин; он справится.

— Понятно… Но почему все-таки именно ты вызвался пойти со мной?

Ургал задрал вверх свою мощную квадратную челюсть:

— Ты — наш Огненный Меч. Ты не должен погибнуть, иначе ургралгра, или ургалы, как вы, люди, нас называете, так и не сумеют отомстить Гальбаториксу, и вся наша раса погибнет. Вот поэтому я и побегу с тобой. Я хорошо бегаю. И я один из лучших наших бойцов. Я победил, в одиночку выйдя против сорока двух рогачей!

Эрагон кивнул, вполне довольный таким оборотом дел. Из всех ургалов он больше всего доверял именно Гарцвогу, поскольку успел прочесть его мысли еще перед битвой на Пылающих Равнинах и выяснил, что кулл абсолютно честен по отношению к варденам — конечно, по меркам своей расы — и на него можно положиться. «Разумеется, лишь до того момента, пока он не решит, что честь его требует вызвать меня на поединок. Ничего, я постараюсь не давать ему для этого повода», — решил Эрагон.

— Я очень рад, Нар Гарцвог, — сказал он, потуже затягивая ремни своего ранца, — что мы побежим вместе. Такого путешествия еще никогда не бывало в истории наших народов.

Гарцвог фыркнул:

— Что ж, побежим, Огненный Меч!

Они одновременно повернулись лицом к востоку, к Беорским горам, и ринулись вперед. Эрагон бежал легко и быстро, Гарцвог двигался тяжелыми прыжками, каждым из них покрывая два шага Эрагона, и не отставал. Земля дрожала от его тяжкой поступи. А на горизонте уже собирались тяжелые тучи, обещая грозу и сильный ливень; кружившиеся в вышине ястребы пронзительно пищали, охотясь за своими жертвами.

Эрагон и Нар Гарцвог бежали весь остаток дня, потом всю ночь и весь следующий день, останавливаясь только для того, чтобы утолить жажду или справить нужду. К концу второго дня Грацвог наконец заявил:

— Огненный Меч, мне нужно поесть и поспать.

Эрагон, тяжело дыша, присел на первый же пенек, оказавшийся рядом, и молча кивнул. Ему не хотелось признаваться, что и он совершенно выдохся и не меньше кулла был голоден. Уже довольно скоро после того, как они начали свой бег, он убедился, что если первые пять миль он и смог бы пробежать быстрее Гарцвога, то дальше это было бы уже затруднительно, ибо выносливость кулла, пожалуй, существенно превосходила его собственную.

— Хорошо, давай я тебе помогу. Я готов, например, отправиться на охоту, — предложил он.

— В этом нет нужды. Разведи большой костер, а я добуду нам еды.

— Ладно.

Гарцвог направился к густому буковому лесу чуть севернее того места, где они остановились, а Эрагон развязал ремень, крепивший ранец к поясу, и со вздохом облегчения сбросил свою ношу на землю рядом с пеньком.

— Проклятые доспехи! — пробормотал он. Даже в пределах Империи он никогда не бегал на такие расстояния, да еще и с грузом за плечами, так что перед этим походом не сообразил, насколько это будет тяжело. Ноги болели, спина болела, а когда он попытался присесть на корточки, колени отказались сгибаться.

Превозмогая боль, Эрагон принялся собирать сухую траву и валежник для костра, а затем разжег его на сухом каменистом клочке земли.

Они с Гарцвогом находились сейчас к востоку от южной оконечности озера Тюдостен. Почва здесь была влажная, покрытая буйной растительностью; трава достигала в высоту шести футов, и в этих зарослях бродили стада оленей, газели и дикие быки с черными спинами и широко расставленными рогами, загнутыми назад. Своим плодородием и богатством всевозможной растительности и живности земли эти были обязаны Беорским горам: над ними формировались мощные облака, которые затем, уплывая отсюда, орошали дождями окрестные равнины, в противном случае они могли бы стать столь же сухими и безжизненными, как пустыня Хадарак.

Хотя они пробежали уже много лиг, Эрагон был недоволен скоростью их продвижения. Пробираясь от реки Джиет к озеру Тюдостен, они потеряли несколько часов, потому что приходилось постоянно прятаться и совершать обходные маневры, дабы избежать обнаружения. Теперь, когда озеро Тюдостен осталось позади, Эрагон рассчитывал, что им удастся двигаться быстрее. «К сожалению, Насуада не предусмотрела подобной задержки, — думал он. — Она решила, что я запросто, одним махом добегу до Фартхен Дура». Отшвырнув в сторону сломанную ветку, мешавшую проходу, Эрагон продолжал собирать хворост, но все время что-то недовольно бурчал себе под нос.

Когда час спустя кулл вернулся с охоты, Эрагон уже развел огромный костер и теперь сидел перед ним, глядя в пламя и борясь с неотвязным желанием лечь и уснуть; этого ему сейчас хотелось больше всего. Он с трудом поднял голову и посмотрел на Гарцвога; шея у него аж скрипнула от усилия.

Кулл тащил под мышкой тушу жирной оленихи с такой легкостью, словно она весила не больше мешка с тряпьем. Зажав голову оленихи в развилке толстого сука ярдах в двадцати от костра, он вытащил нож и принялся ловко разделывать тушу.

Эрагон встал на ноги, чувствуя, что все его суставы словно закостенели, и подошел к Гарцвогу. — Как ты ее убил? — спросил он. — Из пращи, — пророкотал в ответ кулл.

— Хочешь зажарить мясо на вертеле? Или ургалы едят его сырым?

Гарцвог повернулся к Эрагону, искоса глянув на него сквозь свой закрученный в кольцо рог. Глубоко посаженный желтый глаз кулла загадочно поблескивал.

— Мы ж не звери, Огненный Меч!

— А я этого и не говорил.

Ургал только крякнул и вернулся к своему занятию.