Федору стало трудно дышать. Он вскочил и, подчиняясь секундному порыву, распахнул окно. В комнату ворвался ветер, обдав лицо Федора своим свежим дыханием. Где-то за окном шумели машины, разговаривали люди, играла музыка, и все это сливалось в единый шум. Шум города. Федор набрал полную грудь воздуха, а потом, выдохнув, сделал это еще раз.

И в этот момент почувствовал, как головная боль уходит. И понял, почему. Его отец был отомщен. Теперь все было позади. Теперь Федор точно знал, что все позади. Тоненький узелок, незримо связывавший нынешнего Федора с осиротевшим 12-летним пареньком, развязался.

И он отпустил испуганного мальчика, позволив ему раствориться в прошлом.

Жизнь продолжалась. С этой секунды она была другой — но она продолжалась.

Вика выглядела совсем другой. Он не видел ее лишь месяц, но этот месяц изменил ее. Рябцев не знал, в хорошую или плохую сторону изменилась Вика, похорошела она или наоборот. Он просто видел, что она стала другой.

Они встретились в ЗАГСе. Как и планировалось. И развелись. Все прошло тихо и неожиданно спокойно. Друг другу они не сказали ни слова. Вика не упоминала о том, что Рябцев сделал с Игорем у дверей больничного корпуса. Тем более, что ей наверняка уже было известно, что «изложенные в заявлении факты в ходе проведенной сотрудниками полиции проверки не подтвердились». Рябцев тоже молчал и открывал рот, лишь когда его просила об этом работница загса, обращаясь с дежурными вопросами.

Из загса Рябцев и Вика выходили вместе. Она даже не взглянула на него, просто кивнула на прощание куда-то в сторону и ушла навсегда. А Рябцев не посмотрел ей вслед и направился в другую сторону, думая о превратностях судьбы. Они были чужими абсолютно. Семи лет совместной жизни словно и не было. Рябцев не переживал из-за этого, он смирился. Мало того, помня, что Вика изменяла ему минимум полтора года, он был даже рад — этот брак не привел бы ни к чему хорошему. Было бы только хуже. И он был благодарен судьбе, понимая, что все могло быть хуже и болезненнее.

В тот день к Рябцеву заехал Головин. Был вечер пятницы, и они договорились с бывшим коллегой и приятелем выпить пива. Рябцев был рад поболтать хоть с кем-то, кто нарушит тишину его теперь уже холостяцкого жилища. А Головин хотел поддержать бывшего коллегу, помня, как тяжело тому было полтора года назад при первых проблемах с Викой.

Они сидели в гостиной, пили пиво и болтали. Головин увидел игровую консоль с джойстиком, которые лежали около телевизора, и удивленно спросил:

— Ты что, в компьютерные игры режешься?

— Типа того, — хмыкнул Рябцев. — Когда меня забрали из подвала и приставили к Бегину, я очень серьезно ко всему отнесся тогда. Думал проявить себя. В интернете тогда писали, что банда подражает игре ДТА. Я скачал эту игру. Да только так ни разу и не поиграл. А теперь вот наткнулся на нее на компе и подумал: а почему бы и нет? Хоть по вечерам есть чем заняться.

— И как? Интересно?

Рябцев пожал плечами.

— Пива тебе еще принести?

Головин кивнул. Рябцев отправился на кухню, захватил две бутылки из холодильника и пакетик орешков в качестве закуски.

— Кстати, — бросил он, вернувшись. — Как у вас там? Я же с тех пор, как в больничку улегся, так и не интересовался вообще этим делом. Ну, бандой. Какие новости?

Головин вздохнул. Встал, приоткрыл окно и закурил — теперь, после исчезновения Вики из этих стен, уходить на балкон было не обязательно.

— Да так, по мелочи. Работаем.

— Потапа повязали?

— Само собой. Недели три назад еще, наверное. Вместе со второй бригадой угонщиков и взяли его. Прямо в отстойнике. На допросах один из них раскололся, что это они угнали черную «хендай». Ну, помнишь, ту самую, на которой банда двух пацанов на М-5 пристрелила?

— Конечно, помню, — согласился Рябцев, поймав себя на мысли, что эти воспоминания идут словно из прошлой жизни. — Мы с Бегиным выезжали.

— Ну вот. Они угнали, а потом Потап ее забрал. А через пару недель снова пригоняет. И приказывает им, значит, тачку разобрать. От всех деталей с серийными номерами, по которым машину идентифицировать можно, избавиться, а остальное продать.

— Ага. Значит, подловили вы все-таки этого выродка?

— Подловили, — буркнул Головин. — Только сам он молчит, сука. Следак говорит, на допросах вообще ничего не говорит. Отказывается от показаний, и все тут. Хотя итак понятно все.

Аккуратно заворачивая самокрутку, Рябцев кивнул:

— Потап с бандой ДТА за спиной Ворона дела крутил. И крутил давно. Ворон, наверное, догадывался. Когда Бегин предложил ему сделку, он решил на Потапа нажать. Авторитетом своим надавить. Да только Потап давно хотел самого Ворона подвинуть. А тут и повод нашелся. Слил его бандосам, и все. А они сделали все остальное.

Головин мрачно промолчал. Рябцев понял, что тот мысленно вернулся к убитому напарнику — Шахову. Подойдя к окну, Рябцев жестом попросил у Головина зажигалку.

— В управлении все по-старому, — продолжал гость, плавно переменив тему. — Правда, после той истории с Латыповым проверка у нас мощная была. Почти весь этот месяц и длилась. Все отделы проверяли.

— А кто? Прокурорские?

— Если бы. Совместная группа, блин, прикинь. Прокуратура совместно с шишками из главка.

Рябцев хмыкнул.

— Лопатин их, наверное, по полной обхаживал, по кабакам каждый день возил и задницу нацеловывал по первому же намеку?

— Ты что, не в курсе? — Головин даже удивился. — Лопатина перевели. Сразу почти.

— Серьезно? Куда?

— На повышение пошел. В ГУВД Московской области. К бате своему поближе. Он теперь в нашем областном главке шеф управления «Э». По борьбе с терроризмом и экстремизмом. Во как… А нам нового нача прислали, из Москвы. Мутный, честно говоря, тип. Не из оперов, штабист. Так что ничего хорошего.

— Управление «Э»? — нахмурился Рябцев. — Почему туда? С каких пор он стал экспертом, блин, по поимке террористов?

Головин покряхтел.

— Это типа негласно, никто ни о чем не говорит. Тайна за семью печатями, так сказать. Но город у нас маленький, управление еще меньше, и слухи ходят.

— Какие слухи?

— Один из бандосов задержанных говорить начал… И такое, говорят, ляпнул, что охерели все. Мы же с самого начала не понимали, зачем банда убивает водителей, они же не берут ничего — ни ценности, ни машины. Поэтому и ФСБшников подключили. Они версию отрабатывали, что эта банда — на самом деле террористы.

— Ну да.

— Так вот, походу, так оно все и было, — понизив голос, поведал Головин. — С помощью сети по сбыту наркоты они выходили на связь с уголовниками. Препочтение отдавали неместным и тем, у кого нет ни семьи, ни близких. Понимаешь? Вербовали их, а потом натаскивали. С помощью оружия, которое Карета делал. Учили стрелять. А потом у них что-то типа экзамена было. На трассе. Стрелять по живым… И в конце отправляли завербованных за границу. На Ближний Восток. Пополнять ряды тамошних террористических банд, где умеющие убивать отморозки всегда в цене.