Дверь в погреб была тяжелая и хорошо пригнанная. Кеннит помнил с давних времен, что, закрываясь, она надежно отсекала любой крик. Так произошло и на сей раз.

Кеннит повесил ключи обратно на место, на деревянный гвоздь.

– Непременно покажите Хромоножке дорогу сюда. Я ни в коем случае не хочу, чтобы его уморили. Понятно?

Сейлах кивнула, а за нею и Деджи. Кеннит улыбнулся. Он был доволен. Эти двое неплохо здесь заживут. На Ключ-острове у них будет все то, о чем они навряд ли даже мечтали. Собственный домик, вдосталь еды… спокойствие и простор, чтобы растить ребенка. «Как просто оказалось купить их жизни, – подумалось ему. – Удивительное дело: люди себя не щадят, чтобы только вырваться из рабства… И тут же сами себя готовы продать за самомалейший жизненный шанс…»

Кеннит шел вперед, и они следовали за ним по пятам.

– Моя мать покажет вам остров и все, что может понадобиться для жизни, – сказал он им через плечо. – Здесь полно диких свиней. И коз хватает. Вообще на острове найдется почти все, чего душа пожелает. Берите и пользуйтесь… если только это не связано с особняком. Все, что от вас требуется взамен, – это помогать моей матери по хозяйству, а то она уже немолода. Да, и еще следите, чтобы жрец даже не пытался сбежать. Если попробует, просто посадите его к капитану в погреб. Неплохо также было бы побудить его забавлять мою матушку… – Достигнув двери домика матери, он остановился и оглянулся на «расписных»: – Может, я о чем-то забыл? Или вы чего-то не понимаете? Спрашивайте.

– Все ясней ясного, – сразу отозвалась женщина. – Мы выполним нашу часть уговора, капитан Кеннит. Не сомневайся!

И она приложила ладонь к животу, словно давая обещание скорее не Кенниту, а своему будущему ребенку. И это – равно как и все прочее, что они делали и сделали, – убедило Кеннита в том, что в выборе он не ошибся. Он кивнул, будучи весьма доволен собой. Итак, он отделался от Са'Адара, не навлекая на себя злосчастья убийством жреца. И насчет Кайла Хэвена ни ему, ни Уинтроу беспокоиться больше не придется. Он никуда не денется, а ежели позже Кеннит надумает-таки отпустить его за выкуп – никогда не поздно вновь извлечь его из подвала… Удобно было даже то, что на острове оставались «расписные». Они гребли в лодке и следили за тем, чтобы ни жрец, ни капитан не создавали сложностей… Да! Кеннит, как обычно, все рассчитал верно.

Он вошел в домик и огляделся. Жрец стоял в углу, скрестив на груди руки. Молиться он, похоже, и не собирался. Мать Кеннита ахала и чмокала, разбирая «пустячки», привезенные сыном. Она уже успела надеть бирюзовые сережки. А Хромоножка, как раз когда Кеннит вошел, проковыляла от очага к столу с блюдом свежих лепешек. На столе уже стояла миска ягод, заготовленных с осени, и тарелочка с большим куском масла. Рядом с маслом курился чайник с травяным чаем, его окружали разномастные кружки. Двух одинаковых среди них не было. Кеннит снова ощутил некоторое раздражение. Никому из присутствовавших, кроме него самого, не светило когда-либо покинуть остров. И все равно он не хотел, чтобы хоть кто-нибудь видел, в каких условиях живет его мать.

Еще не хватало, чтобы об этом стали болтать, когда он сделается королем…

– Следующий раз, – заявил он, – когда я приеду, я тебе чайный сервиз привезу, матушка. Я знаю, ты привязана к этим старым черепкам, но…

Оставив фразу незаконченной, Кеннит завладел куском теплой лепешки. Мать, что-то стремительно и бессвязно рассказывая, налила ему чаю и пододвинула единственный стул. Кеннит с величайшим облегчением уселся, поскольку головка костыля уже не давала ему никакого житья. Он намазал хлеб маслом и от души положил сверху ягод. И… стоило запустить зубы в получившееся пирожное, пробудившаяся память тела опять едва не сбросила его в бездну. Скромное угощение, до сих пор некоторым образом остававшееся для него величайшим на свете лакомством, тотчас вызвало призраков перед его умственным взором. И происходили они из мира, центром которого был маленький мальчик, любимый, балованный, чувствовавший себя в беспредельной безопасности… А потом все это предательски рухнуло. Почти тридцать пять лет тому назад.

И как только так получалось, что столь сладкий вкус вызывал такие горькие воспоминания?… Кеннит доел лепешку. А потом одну за другой еще три. Удовольствие и боль странно мешались в его душе.

Его спутники, усердно приглашаемые матерью к столу, стоя разделили с ним трапезу. Только жрец воздержался. Он презрительно взирал на всех, в том числе на Кеннита. Не то чтобы его высокомерие так уж беспокоило пиратского капитана. Он-то знал: голод – лучшее лекарство против зазнайства. А в остальном получилось очень даже неплохое маленькое застолье. Мать говорила и говорила. «Расписные» отвечали на ее жесты и бормотание улыбками и кивками, но сами очень мало что говорили. Немота пожилой женщины оказалась как бы заразной. Хромоножка в этом скромном домике казалась едва ли не хорошо вышколенной служанкой. Ей не потребовалась указаний – сама схватила веник и убрала обратно в очаг рассыпавшуюся золу. И даже во взгляде вроде бы начало пропадать затравленное выражение. На миг Кеннит даже усомнился в правильности своего выбора. Ему нужна была для матери тихая и смирная помощница по хозяйству… Будем надеяться, что со временем она не оживет чрезмерно!

Допив чай, он поднялся:

– Ну, мне пора… Нет, нет, матушка, не начинай! Ты же знаешь: я не могу остаться сколько-нибудь надолго.

Она пропустила его слова мимо ушей и ухватила сына за рукав. Умоляющий взгляд был красноречивей всяких слов, но Кеннит предпочел притвориться, будто не понимает.

– Я ни в коем случае не позабуду про сервиз. Обязательно привезу в следующий раз, когда заскочу в гости. Да, я помню, какие тебе нравятся. Такие, с мелким рисуночком… – И, снимая руки матери со своего рукава, через плечо обратился к остальным: – Ну, смотри хорошенько заботься о моей матушке, Хромоножка. А ты, Деджи, в следующий раз будь любезен предъявить мне чудесного пухленького младенца. Да постарайся, чтобы к тому времени еще один уже намечался, добро?

Говоря так, Кеннит вдруг почувствовал себя чуть ли не отцом большого семейства. И тут ему пришло в голову: «А почему бы не подобрать еще народа да не поселить здесь? Будет у меня свое тайное королевство-в-королевстве…»

Он отступил от матери прочь, и она больше не пыталась его удержать. Она всегда уступала ему. Она опустилась на стул, уронила голову на руки и расплакалась. Глаза у нее всегда были на мокром месте. Вот этого Кеннит не мог понять никогда. Сколько раз уже она убеждалась, что слезами все равно ничему не помочь?… И все равно продолжала их лить.

Кеннит осторожно потрепал ее по плечику и двинулся к двери.

– Я здесь не останусь! – заявил жрец. Кеннит остановился и беззлобно спросил:

– Вот как?

– Да. Вот так. Я возвращаюсь вместе с тобой на корабль.

Кеннит размышлял недолго.

– Жалость какая, – сказал он затем. – А я-то думал, ты очень порадуешь мою матушку своим обществом. Ты уверен, что не передумаешь?