Их наступление поддерживалось авиацией – до 300 бомбардировщиков и пикирующих бомбардировщиков, действуя большими группами по 50–100 самолетов, беспрепятственно наносили удары по всей тактической зоне обороны советских войск, главным образом против позиций артиллерии[868]. При этом германская авиация образовывала сложный многоярусный боевой порядок. Двухмоторные бомбардировщики типа Ju-88 и He-111 шли c аэродромов северо-западнее Орла в район западнее полосы наступления своих наземных войск, где перестраивались с южного курса на восточный, чтобы бомбардировать цели с горизонтального полета на высоте от 2500 до 3 тысяч метров, проходя вдоль советских оборонительных рубежей. Пикирующие бомбардировщики Ju-87 поднимались с аэродромов южнее Орла и атаковали цели по кратчайшему расстоянию с высоты 1500 метров. Истребители всех типов работали на высоте от 1500 до 2500 метров, прикрывая бомбардировщики, или более 3 тысяч метров, куда парами поднимались «эксперты» для ведения «свободной охоты». Менее опытные пилоты истребительной авиации использовали тактический боевой порядок, получивший название «четыре пальца» – первый и второй ведущие самолеты и два ведомых двигались вместе, эшелонируясь по высоте двумя парами, чтобы одновременно атаковать групповые цели и прикрывать обоих ведущих в случае воздушного боя.

В условиях массированного применения авиационной группировки противника истребительная авиация 16-й воздушной армии, насчитывавшая, по разным оценкам, от 455 до 511 самолетов, не смогла очистить воздушное пространство в борьбе против 150 истребителей немецкой 1-й авиационной дивизии, поскольку командование армии (командующий армии генерал Сергей Руденко, начальник штаба генерал Петр Брайко) распылило свои силы, заставив самолеты-истребители прикрывать второстепенные направления.

По информации В. Горбача[869], в 2.30 (по московскому времени) 5 июля начальник штаба 16-й воздушной армии Центрального фронта генерал Брайко направил в корпуса и дивизии директиву, согласно которой треть истребителей, штурмовиков и бомбардировщиков должна быть готова к вступлению в бой с рассветом, тогда как остальные экипажи и самолеты находятся в тридцатиминутной готовности к выполнению особого распоряжения по боевому приказу № 0048. Этой директивой командующий 16-й воздушной армии генерал Сергей Руденко фактически нарушил установленный приказом № 0048 график боевой работы частей и соединений армии, предусматривавший завоевание господства в воздухе с самого начала сражения путем обеспечения постоянного патрулирования не менее 30 самолетов-истребителей, и дезорганизовал действия командования 6-го истребительного авиационного корпуса и 1-й гвардейской истребительной авиационной дивизии.

Генерал Руденко позднее констатировал, что первый день борьбы с авиацией противника вскрыл недостатки в использовании имевшихся сил (первый день борьбы на третьем году войны. – П.Б.), поскольку вначале было принято ошибочное решение осуществлять прикрытие и поддержку своих войск эшелонированными действиями мелких групп, однако впоследствии эти недочеты были устранены[870](интересно, что генерал Руденко командовал 16-й воздушной армией с 28 сентября 1942 по май 1945 года, а генерал Вальтер Швабедиссен (Walter Schwabedissen), который с октября 1942 по сентябрь 1943 года был командиром 2-й истребительной дивизии 12-го авиационного корпуса командования ВВС «Центр», упоминает о захваченном в 1942 или 1943 году секретном приказе по 16-й воздушной армии, согласно которому истребителям эскорта предписывалось в случае невыполнения штурмовиками боевого задания открывать по ним огонь и принуждать к повторным атакам по наземным целям[871]). Однако последующие разъяснения Руденко по поводу устранения недостатков показывают, что решение о патрулировании, приводящее к рассредоточению сил и пассивному прикрытию обширных районов, которым никто не угрожал, не отменялось. Просто зоны патрулирования были расширены в воздушное пространство противника, а патрулирующие группы стали эшелонироваться по высотам.

Как отмечено в исследовании, посвященном действиям советских ВВС на советско-германском фронте, в связи с плохой организацией оповещения о приближении воздушного противника командование 16-й воздушной армии было вынуждено прикрывать войска непрерывным патрулированием в воздухе, что приводило к большому расходу сил[872].

Около 4.40 утра (по московскому времени) 5 июля до 25 пикирующих бомбардировщиков 1-й авиационной дивизии генерала Дойчмана нанесли удары по позициям советской пехоты и артиллерии в районе Малоархангельска; прикрывающие их истребители FW-190 из состава JG-51 связали боем подошедшие в этот район 18 самолетов-истребителей 6-го истребительного авиационного корпуса 16-й воздушной армии[873]. Здесь, на участке обороны 15-го стрелкового корпуса 13-й армии Центрального фронта, наносили вспомогательный удар 383-я, 216-я пехотные и 78-я штурмовая дивизии 23-го армейского корпуса немцев (78-я дивизия именовалась «штурмовой» с 1 января 1943 года, и к началу наступления в ее составе числился один танк[874]), действовавшие из района Глазуновки в направлении на Малоархангельск при поддержке двух батальонов штурмовых орудий.

Генерал Клесс указывает[875], что германская штурмовая авиация применила новую тактику продолжительных ударов, наносившихся с промежутком в десять – двадцать минут, и успешно нейтрализовала множество значительных сосредоточений советской артиллерии, представлявших наибольшую угрозу для успешного прорыва вражеской обороны (согласно советским данным[876], артиллерия 13-й армии Центрального фронта сохранила всю свою боевую мощь, так что только за один день 5 июля израсходовала 280 вагонов боеприпасов). Командующий 16-й воздушной армией вовремя не получил сведения о сосредоточении вражеской авиации (хотя представители воздушной армии находились при всех дивизионных штабах 48, 13 и 70-й армий, а при штабе 13-й армии генерала Пухова постоянно находилась группа офицеров ВВС во главе с заместителем генерала Руденко, которые участвовали в рекогносцировках и учениях на этапе подготовки к обороне и имели заранее составленный план взаимодействия по всем вариантам действий войск Центрального фронта[877]), опоздал отдать приказ о переходе к действиям по особому распоряжению, объявленному приказом № 0048, поэтому командование 6-го истребительного корпуса (фактически штаб корпуса, так как командующий корпусом не был назначен до 10 июля) следовало первоначальной директиве и вводило в бой истребители мелкими группами от 6–8 до 16–18 машин. Эти группы немедленно становились объектами атак превосходящих сил вражеских истребителей.