— Тебе говорили, что твой дар рано или поздно сведет тебя с ума? Чем чаще ты будешь приходить сюда, тем быстрее это произойдет. Отправляйся домой, Гемран. И скажи своим могущественным друзьям, пославшим тебя сюда, что Основатель неуничтожим.

Вэнс помолчал, глядя на рукава своей куртки, покрывающиеся белым рисунком инея, и произнес тихо:

— Ты прав. Меня обратила прекрасная женщина. И я не хочу, чтобы она погибла от рук Основателя, его слуг или кого-то еще. Я понимаю, ты зол на тех, кто убил тебя…

— Все гораздо хуже, — с прежней насмешкой отозвался кадаверциан. — Я не зол. Я мертв. И мне уже все равно.

— …но неужели нет никого, кто был бы дорог тебе? — продолжил Гемран, изо всех сил пытаясь разрушить холод и равнодушие Вольфгера. — Ради кого ты мог бы помочь?

Некромант отвернулся от Вэнса, глядя вперед, на черную улицу, снова появившуюся за стеклом, ставшим прозрачным.

— Если они узнают, как избавиться от Основателя, что получу я?

На миг фэриартосу показалось, что Вольфгер снова издевается над ним, но он спросил вежливо:

— Что ты хочешь?

— Вечность в салоне старой машины в грязном переулке не слишком радостная перспектива, не находишь? Найди кого-нибудь, кто скрасит мое одиночество.

— Кого?

Кадаверциан взглянул на Гемрана, похоже, искренне наслаждаясь его удивлением.

— Дона Кадаверциан. Пожалуй, остаток вечности я бы согласился провести вместе с ней.

— Но она жива! Ты хочешь, чтобы я убил ее для тебя?!

Вольфгер пожал плечами:

— А ты хочешь, чтобы жила твоя Паула? Меняю ее жизнь и благополучие всего мира на жизнь Доны.

— Но я не могу распоряжаться чужой судьбой!

— Именно за этим тебя сюда и отправили. Распоряжаться судьбами. Так что делай свой выбор быстрее.

— Тебе доставить ее немедленно или ты подождешь? — насмешливо спросил Гемран, пытаясь придать разговору хотя бы тень разумности.

— Я подожду, — благодушно отозвался Вольфгер. — Недолго.

Теперь Вэнс отвернулся от собеседника для того, чтобы смотреть на мокрую черную улицу за окном.

Дона за жизнь, спокойствие и счастье Паулы… За его собственную возможность быть с любимой женщиной. За возвращение прежнего мира…

— Хорошо. Я… обещаю.

— Ты понимаешь, что не можешь нарушить слово, данное умершему, видящий смерти? — В глазах некроманта вдруг снова вспыхнула зелень, а из голоса исчезли добродушные интонации. — Иначе твоя магия обернется против тебя.

— Да. Я знаю.

— Большой круг, — негромко произнес бывший мэтр кадаверциан. — Кровь и сила всех кланов… Витдикта. И артефакт, в который можно запереть его дух.

— Запереть? — переспросил Гемран, заставив себя не думать о только что данном обещании. — А можно его уничтожить?

Вольфгер помолчал, затем ответил негромко, словно беседуя сам с собой:

— С помощью человека, пережившего Витдикту, можно получить надежную тюрьму для одного из гин-чи-най. У смертного нет магической силы, он не связан с ночным миром, обратить его вторично нельзя. Тень Витдикты сможет сдерживать Основателя надежнее любых оков… После смерти пути людей и наши пути слишком разные. Когда человек умрет, чужой дух, слитый с его сознанием и душой, рассеется… Кстати, — добавил он, — клан Леарджини пытался создать вместилище для духа Основателя. И погиб именно поэтому.

Он замолчал, явно потеряв интерес к собеседнику. Радио снова забормотало на одной ноте, и сильнее забарабанил по крыше дождь.

— Спасибо, — сказал Вэнс.

— Не за что, — равнодушно откликнулся некромант. Потом снова взглянул на Гемрана: — И вот еще что. Моему ученику, Кристофу, очень интересно, как здесь. После смерти. Скажи ему… холодно… Жутко холодно…

Пространство вокруг вдруг затуманилось, превращаясь в сизый дым. Его клубы закружили вокруг Вэнса, чтобы постепенно начать таять… и медленно рассеялись.

Гемран открыл глаза и понял, что лежит в густой траве под ивой. Он не мог двигаться, едва мог дышать. Мир призраков выпил все его силы.

В зеленой тени листвы неожиданно появилось прелестное женское лицо, обрамленное золотистыми завитками волос. Нежная, но на удивление сильная рука помогла приподняться, к губам прислонился край бокала. Гемран сделал глоток, и тут же почувствовал, как по его венам начинает струиться тепло, разгоняя холод потустороннего мира. Хотя он никак не мог понять, что пьет — кровь или простую воду.

— Спасибо, — сказал Вэнс, когда девушка поднялась, прижимая к груди пустой кубок. — Очень вам благодарен.

Она улыбнулась и, ничего не ответив, скрылась в доме. Несколько мгновений Гемран задумчиво смотрел ей вслед, потом снова закрыл глаза, сосредоточившись на том, что нужно передать старейшинам сказанное Вольфгером. Все про Основателя, и ни слова — про Дону Кадаверциан.

Миром движут личности, а не идеи.

Оскар Уайльд. Портрет Дориана Грея.

7 апреля

Сквозняк колебал пламя свечей и перебирал складки ветхих занавесей на окнах. Потрескивали горящие дрова в камине. В сыром воздухе чувствовался едва уловимый запах дыма.

Северная резиденция, давно нежилая, с неохотой пустила в себя новых постояльцев. Фелиция постоянно чувствовала легкую головную боль, вызванную отголоском силы, все еще разлитой здесь. Эманации Витдикты пронизывали стены и пол, ощущались в сквозняках и слышались в скрипах старых дверей.

Этот дом казался населенным призраками. Незримые и голодные они бродили по темным лестницам и тяжко вздыхали в подвалах. Смотрели с почерневших от времени картин и изодранных гобеленов.

Но мормоликая предпочитала не замечать этого.

Себастьян бесшумно передвигал кресла, расставляя их на прежние места, и не мешал думать.

Фелиция снова достала обрывок пожелтевшей нотной бумаги, который прислал Гемран, и прочитала:

«Большой круг, кровь всех кланов… человек, переживший Витдикту». Так просто на первый взгляд. Казалось, удача на их стороне. Дарэл, который возродил Основателя, сам создал оружие для его уничтожения. «Вот только сможем ли мы воспользоваться им?.. — Фелиция опустилась в кресло перед камином. — Кровь и сила всех кланов…»

На последнем Совете, который Рамон назвал Советом отверженных, едва получив ответ на вопрос, как уничтожить Основателя, у всех появились новые сомнения.

— Значит, для того, чтобы убить его, нам надо провести Большой круг? — задумчиво спросил Миклош, прикладывая платок ко лбу. — Кто-нибудь из вас когда-нибудь проводил этот ритуал?

Все присутствующие молчали некоторое время.