Выходит, незапланированный близнец позволил операции завершиться успешно. Но если бы у мамы только один ребёночек родился, то… в лучшем случае меня бы подобрали новосёлы-обитатели того мира, в котором маму и дядю настиг последний миг. Была бы я сейчас неандертальской девахой… уродливой в их восприятии, наверняка со странностями, но вряд ли особо выдающейся, без соответствующего-то воспитания, багажа знаний, с нераскрытыми истинными возможностями. В худшем же… сам понимаешь, любимый. Сожрали бы последнего человечка стёртой расы, или от голода умерла бы новорождённая девочка, и дело с концом. Что тут добавить.

…А ещё, помимо личных записей, в мнемоархиве сохранена память обо всех достижениях и провалах предыдущей цивилизации. В дальнейшем этой информации суждено быть источником мифов, которые напомнят следующему человечеству о возможных ошибках и предостерегут от них. Хотя бы попытаются предостеречь.

Ведь поход продолжается, Данилка, сказала мужу Светлана. Нам с тобой теперь предстоит кропотливая, тяжкая работа. Попытаемся не допустить повторения ошибок. Эти мнемозаписи в будущем распространим, я же теперь не только в пространстве, но и во времени способна перемещаться. И наши детки тоже сумеют… Знаешь, любимый, я думаю, что не впервые в эти миры являлись Чёрные Звёзды. И раньше бывали зачистки за свершённые грехи, поэтому от ещё более предыдущих, не совсем таких, как наше, человечеств остались легенды о драконах, вампирах, гоблинах, атлантах и тому подобных разумных существах. Значит, в нужный момент обязательно находились избранные, природой наделённые особыми хроносомами, которые сохраняли память об ушедших цивилизациях и уносили её в будущее. Возможно, именно для этого и предназначены эти самые хроносомы, которые до поры до времени прячутся в ком-то из нас. И спасают нас всех, когда приходит кара небес. Всему своё время, прав мой незабвенный дедушка Алёша. Не мог он быть не прав. Точно так! Главное, чтобы не кончилось оно раз и навсегда, время…

Вторую половину ночи единственные на планете мужчина и женщина разговаривали совсем мало. Какое-то время им было не до слов. Предстояло возрождать человечество не только в переносном, но и в прямом смысле.

На рассвете Лана открыла глаза. Данила мирно спал рядом с нею, и мужское плечо, лучшая в мире подушка для женщины, согревало её голову, бесценное вместилище знаний, ради которых отдали свои жизни все её предки.

Она посмотрела в небо, на яркую утреннюю звезду, которой люди, жившие раньше, дали имя Богини Любви, и подумала о том, будет ли у этой звезды такое же имя в следующей жизни человечества этого мира…

Нащупала медальон, подаренный ей девятизвёздным искателем, рождённым в совершенно другой соте. На нём была изображена огненнокрылая птица, поразительно похожая на земную птицу Феникс. Совпадение, но не случайное, конечно же. У многих рас имелись подобные символы, обозначающие возрождение из небытия. Разумы не только этой ячейки миров неоднократно подвергалась стиранию, и кому-то где-то наверняка каким-то способом удавалось сохранять память. Сберечь главное, что есть как у человека, так и у человечества. Единственное, что делает вечным поход разума за ответами на вопросы.

Когда первый луч звезды Солнце сверкнул из-за края горизонта, Светлана Алексеевна Дымова встретила его первыми словами, которые прозвучали из уст живого человека на заре этого нового дня Земли: – Я ПОМНЮ…

«Я не даю оценок, я не отвечаю за деяния предков, за поступки Сталина и Гитлера, например. Я тогда не жил. Но я отвечаю за память о прошлом. И должен сделать всё от меня зависящее, чтобы узнать правду, какой бы она ни была, и поведать её другим людям». Это из записей одного историка-землянина.

Честное слово, я пошла бы в разведку с человеком, мыслящим подобным образом.

Среди моих личных мнемозаписей есть некоторые, не предназначенные для передачи. Разум, владеющий нашей, локосианской, техникой мнемозаписи мыслей, способен передать другим разумам любую из них, зафиксированную с помощью этой техники. Но это не значит, что он обязан передавать все записанные до единой. Так же, как и «простые» фрагменты воспоминаний, не зафиксированные сознательно, из которых по большей части и состоит память человека и передать которые можно разве что телепатически (но подавляющее большинство людей нашего биовида отнюдь не телепаты). Ещё, конечно, можно попытаться передавать мысленные картины и формы словесно, но результаты этих передач – бледные подобия оригиналов. Нелегко конвертировать внутренний мир в слова, адекватно удобопонятные внешним мирам, другим людям. И далеко не все способны связывать намного больше, чем «два слова». Разве что разумы, обладающие так называемым литературным талантом…

Из живущих в этом, далеко не лучшем из миров никто уже не получит мнемозаписи, которые я сделала как бы сплошным курсивом. Не в общем потоке сознания, а для себя самой, для внутреннего пользования. Они уйдут вместе со мной. Возможно, в лучшем мире я встречусь с единственным духом, которому эти несколько сумбурные, спонтанные записи хотела бы отдать… или не встречусь, но это уже другая тема, запретная, я не позволяю себе углубляться в неё. В любом случае для «ушей» этой Вселенной они не предназначались изначально. Не получит, не дождётся! Потому что уж кто-кто, а я заработала право уйти из неё бесследно. Освободить от своего бередящего присутствия.

Да, разумные любого биовида ещё на заре своих историй обычно придумывают, как помочь своей памяти. Начинают записывать. В том или ином смысле. Буквами, иероглифами, рисунками, скульптурами, позднее фотографическим и другими прямыми способами фиксации. Уже потом изобретают что-нибудь поэффективнее. У нас на Локосе, к примеру, были разработаны мнемотехники, и появились мнемоархивы воспоминаний, зафиксированных на искусственных, «отдельных» от мозга человека носителях. С которых они в любой момент могут быть переданы обратно в любой мозг. Чтобы затем с этого живого носителя, если понадобится, без всяких вспомогательных устройств вновь быть переданными другому разуму…

В этом и заключается план. Кто-то должен выжить, чтобы помнить и рассказывать историю о нас. Пока хоть кто-нибудь помнит о человечестве, оно продолжит жить.

Только в сохранённых архивах не будет кое-каких записей. План, который в деталях знают больше трёх живых людей, становится известен всем – и Небу. Поэтому мы трое, мой любимый командир, я и наш добрый боевой товарищ, больше никому не сообщили подробности нашего замысла. Я верю, что Первый и Третий выполнили свои части задания безукоризненно, как и подобает истинным военным. Тем более военным, которые воюют с Войной как таковой. Я не знаю наверняка, что случится в будущем. Туда, а точнее, «в тогда» мне уже не прорваться. Ни с закапсулированного Локоса, разумные на котором недолго просуществуют уже после роковой даты стирания благодаря защитным мерам, предпринятым мной, Госпожой Верховной Главнокомандующей. Ни с других миров нашей ячейки, из времён ДО стирания. Если я брошусь в реку времени и выплыву обратно к берегу хоть секундой позже судного дня, пришедшегося на середину сороковых годов двадцать первого столетия по земному летосчислению от Р. Х., живую меня Вселенная сразу же прихлопнет, как опасную муху, переносящую заразу… Но я свято верю, что мой любимый муж и наш восславянский друг, оба, с честью выполнили боевые задания до конца, прежде чем пасть смертью героев.