– Будет сделано, – сказал тот, что с лампой.

Ягор посторонился и сделал приглашающий жест. Я шагнул в помещение за дверью – каменный мешок с дощатой лежанкой под стеной и длинной трещиной в дальней стене. За трещиной было черное небо.

– Альбинос.

Я стоял спиной к нему.

– Доставщик Альб!

Я повернулся. Ягор насмешливо глядел на меня.

– Кстати, тот человек на дирижабле оказался управителем Херсон-Града. Вернее, как позже стало известно, родным братом-близнецом управителя… но это запутанное дело. Слышали про Херсон? Известное на Крыме место, там знаменитый базар. Перед самым взрывом Альбинос покинул дирижабль, а после на Крыме началась большая заваруха. Но сейчас нас это не касается, не так ли?

– Меня это все вообще не касается, – сказал я ровным голосом. – Я попал сюда случайно, просто подвозил груз в Арзамас.

– Ну конечно, конечно, – кивнул он. – Что ж, сейчас меня ждет беседа с Егором Разиным. А после, скорее всего уже утром, мы поговорим с вами. И о странной судьбе управителя Херсон-Града, и о невидимом устройстве на вашей руке… До встречи, Алви Сид.

Он сделал шаг назад и закрыл дверь перед моим носом. Проскрежетал ключ, щелкнул замок. Донеслись удаляющиеся шаги, и стало тихо.

Первым делом я повалился на койку и некоторое время лежал, прикрыв глаза, слушая, как постепенно успокаиваются мои сердца. Да, я – Алви Сид, вот мое настоящее имя. Я брат управителя Херсон-Града, Марка Сида, который виноват в смерти моего отца, из-за которого мы с матерью покинули родной город и жили в племени мутантов, кочующих по Донной пустыни у подножия Крыма… и которого я после убил своими руками. Убил – и покинул гору Крым, чтобы стать обычным доставщиком.

Вот только почему человек в левитаторе был так похож на меня? Или, если хотите, я оказался так похож на него?

Поднявшись, я прошелся по камере и остановился возле стены с трещиной. Она тянулась наискось, от пола почти до свода и примерно на высоте груди становилась шире. Счистив ладонью мелкие камешки, протиснул в нее голову, оцарапав щеку, повернул и огляделся. Вылезти этим путем было невозможно – каменный склон уходил к земле с обратным уклоном, то есть если даже я как-то протиснусь (что в принципе тоже невозможно), то почти сразу сорвусь и полечу вниз, все сильнее удаляясь от Улья.

Далеко-далеко блестели звезды в озере под висячей горой, а сверху нависала темная громада, по краю расцвеченная огнями прожекторов. Некоторое время я смотрел туда – показалось, будто нечто движется примерно на середине между обрывом и этой трещиной. Мигнул луч света. Погас, загорелся вновь. Заскользил по каменному откосу, исчез, зажегся опять и снова пропал. Начал опускаться, затем двинулся в обратном направлении, удаляясь от меня.

Упершись в камень руками, я с трудом высвободил голову, потер уши и позвал:

– Голос!

Ничего. В камере было тихо, только из огромной пещеры лился очень приглушенный гул.

– Голос! – Я хлопнул ладонью по затылку.

Дрожь, вспышка темноты… Меня будто выключили на миг, как лампочку, и тут же снова включили – к тому моменту я уже сползал по стене.

– Разъешь тебя некроз!

Я кое-как распрямил ноги, проковылял к койке и улегся на нее. Закрыл глаза. Хотя Эви и сказала, что я вовсю храпел в авиетке, выспаться мне там толком не удалось, надо теперь наверстать упущенное. А девчонка предала меня… хотя чего от нее было ждать? Она – небоход, пилот Гильдии и хранит верность клану. С чего вдруг ей помогать случайно попавшемуся доставщику? Оружие таинственных хозяев платформ – это же просто поразительная новость! Чтобы завладеть им, любой клан пойдет на все что угодно. Открыв глаза, я поднял левую руку и медленно провел правой ладонью по утолщению от локтя до запястья. Собрался было снова позвать «Голос», но передумал – надоели эти вспышки темноты в голове, дрожь и слабость, наступающая после них.

Я положил руку на грудь и снова закрыл глаза.

* * *

Разбудил меня шум. Не гул огромной мастерской, который едва проникал в камеру, другой звук – тихий, но раздававшийся неподалеку. Я резко сел на лежанке, сбросил с нее ноги. Донесся тихий стук, шуршание, словно струйка каменного крошева просыпалась на пол.

Луч света проник в камеру сквозь трещину в стене, скользнул по двери, по краю лежанки, зацепив мои ноги, двинулся дальше – и рывком вернулся обратно.

– Ну наконец-то! – произнес знакомый голос снаружи. – Задолбалась я тут качаться, как паук на ниточке!

Вскочив, я бросился к трещине. Выглянул в нее и сказал:

– Пауки не качаются на ниточках.

Снаружи маячило смуглое лицо, оно то отодвигалось дальше, то почти приникало к дыре. Когда голова в кожаном шлеме снова отодвинулась, в пещеру проник луч карбидного фонаря. Он погас, раздался шорох, и снаружи задрожал яркий трескучий огонек.

– Так, Музыкант, времени тебе все объяснять ну ваще нет. А ну быстро назад, ща оно рванет!

Разглядев динамитную шашку в руках Эви, я бросился прочь. Застучали камешки, когда цыганка вонзила взрывчатку в трещину снаружи.

– Ты сдурела! – крикнул я, ныряя под лежанку.

– Наверх меня поднимайте! – прокричала она. – Обратно давайте!

Я забился под стену, вжался в нее, прикрыв голову руками, зажмурившись и разинув рот. Шашка рванула.

Даже сквозь ладони взрывная волна больно ударила по ушам. Жар опалил затылок и кисти, голову на миг будто сдавило тисками. По лежанке застучали камни.

В голове неразборчиво прозвучало:

Перенастройка…

Мигнула и погасла сетка из светящихся линий.

– Голос! – крикнул я.

Сетка больше не возникала, Голос молчал. Зато сквозь царящий в голове гул прорвался крик Эви:

– Музыкант! Сюда давай!

Выбравшись из-под койки, я тряхнул головой, чихнул. Яркий луч пробил пыльный сумрак, резанул по глазам.

– Убери фонарь! – Я заслонился рукой.

Луч ушел в сторону. Трещина в стене стала дырой, за ней на фоне черного неба висела на тросе Эвитта Галекс. К ремню ее была пристегнута карбидная лампа и кобура с револьвером.

– Как ты, доставщик?

Я подошел к дыре и оперся о стену. Гул в голове не стихал, перед глазами плыли круги.

Из-за двери камеры донесся топот ног и голоса.

– Альб, быстрее хватайся за меня!

Хвататься за тебя? Можешь дважды не повторять – сейчас схвачусь! Гул в голове утих, но чувствовал я себя все еще несколько ошарашенным. Вместо кругов перед глазами теперь вспархивали звездочки, левое веко дергалось, непроизвольно вздрагивали плечи. Сцепив зубы, я просунул руку в дыру, ставшую после взрыва раза так в три больше, и схватил Эви за горло. И хрипнул: