— Мне не нужна армия демонов, Фокс, — задыхаясь, сказала она, снова прижимаясь ко мне и вырывая из моего горла глубокий звук удовольствия.

Она резко перекинула через меня ногу и встала с кровати, подхватила мою одежду и вышла из комнаты.

— Эй! — рявкнул я, вскакивая на ноги и преследуя ее с тестостероном, затуманившим мою гребаную голову.

Я обнаружил, что она выбрасывает мое барахло за входную дверь, и, зарычав, я бросился на нее и вцепился в ее волосы. Я развернул ее, прижимая к стене, и прижался своим ртом к ее рту. Она вцепилась мне в плечи, сопротивляясь, но я закинул одну из ее ног себе на бедро и просунул свой твердый член между ее бедер, потирая им ее клитор через тонкую одежду, разделяющую нас.

Она громко застонала, ее голова откинулась к стене, и я просунул язык между ее губами. Она целовала меня так же яростно, как и царапала, оставляя кровавые следы на моей плоти, пока я смеялся ей в рот.

Роуг вырвала свое бедро из моей хватки, оттолкнулась от стены и заставила меня отступить назад, пока моя задница не ударилась о кухонную стойку. Я прижал ее к себе, приподнял и заставил ее бедрами обхватить мою талию, а она укусила меня за язык, а затем жадно поцеловала, в то время как ее руки то запутывались в моих волосах, то рвали их в следующую секунду. На вкус она принадлежала мне, и я собирался сделать так, чтобы сегодня ночью я поставил на ней такое глубокое клеймо, что она никогда больше не усомнится в том, кому она принадлежит.

Она прервала наш поцелуй с лицом, подобным грому. — Пошел ты, мудак.

Я прижал ее спиной к стене достаточно сильно, чтобы остались синяки, отрывая от себя ее руки и прижимая их над ее головой, припадая ртом к ее горлу. Ее бедра сжали мою талию, как будто она пыталась причинить мне боль, и она высвободила одну руку из моей хватки, когда я потерялся в ней. Ничто из того, что она делала, не могло причинить боль. Я слишком долго жаждал ее прикосновений, и мне было все равно, даже если она захочет сжечь меня на гребаном костре, я все равно буду наслаждаться ей, пока буду гореть в огне.

Я впился в ее горло, желая поставить клеймо на ее коже и стереть следы, оставленные Мавериком. Она ругалась, пытаясь оторвать мою голову от себя, но при этом продолжала тереться об меня своей киской. Я оставил ярко-красный засос на ее горле, а затем опустил рот, чтобы сделать то же самое с ее грудью, и она откинула мою голову назад, пытаясь освободить вторую руку, поскольку я усилил хватку на ней. Она схватила со стены рамку для фотографии и разбила ее о мою голову, и я выругался, отпуская ее и стряхивая стекло со своих волос. Дворняга громко залаял, и я опрокинул упаковку с куриными лакомствами на пол, так что они разлетелись повсюду, и он набросился на них с радостным тявканьем.

— Они дорогие, ублюдок. — Роуг замахнулась на меня кулаком, но я отбил его в сторону, обхватил ее лицо ладонями и поцеловал еще раз.

— Боже, ты кусок дерьма, — прорычала она мне в губы, но продолжила целовать, а я ухмыльнулся, утопая в ее идеальном вкусе. Она начала пятиться, и я последовал за ней в направлении спальни, по пути что-то опрокинув, и Роуг отстранилась, чтобы посмотреть, что это было.

— Какого хрена? — выругалась она, и я посмотрел вниз, под наши ноги, куда из мусорного ведра вывалилась куча изрезанных презервативов.

— Нам они не нужны, я чист, — поклялся я, подталкивая ее обратно в спальню, и ее брови взлетели вверх. И ты тоже, я взял у тебя кровь, пока ты спала, и сдал на анализ, чтобы убедиться. Обезболивающий крем отлично справился со своей задачей, и она все равно спала как убитая, так что я, вероятно, мог бы обойтись и без него.

— Что, прости? — прошипела она, скрестив руки на груди, стоя в дверях своей комнаты и прикрывая торчащие соски.

— Что? — Потребовал я ответа, положив руку на дверной косяк, глядя на нее сверху вниз, и используя последние несколько секунд самообладания, которые у меня остались. Я собирался вести себя с ней как настоящий пещерный человек, и она должна была узнать, каково это — когда я заявляю на нее права.

— Э-э, во-первых, ты не имеешь права принимать подобные решения в отношении моего тела, мудак. А во-вторых, какое ты имеешь право приходить сюда и резать их? Это мой дом.

— Это не твой дом. И я не собираюсь трахать тебя с презервативом. Я слишком долго ждал, чтобы…

— Убирайся, — прорычала она, указывая на дверь. — Я не буду с тобой трахаться. Я никогда не планировала трахать тебя.

— Лгунья, — прорычал я, и она шагнула вперед и толкнула меня в грудь. Дворняга поднял голову от угощения, залаял на меня, и я издал звук ярости. — Ты не выгонишь меня.

— Вообще-то, так я и сделаю. Потому что если ты не уйдешь прямо сейчас, то больше никогда меня не увидишь, Фокс.

Болезненный комок встал у меня в горле, и я покачал головой, отказываясь признавать, что она разыгрывает эту карту. — Не делай этого.

Она указала на дверь, и я оскалил зубы. Она вздернула подбородок, провоцируя меня бросить ей вызов, и я выругался из-за того, что она была моей гребаной слабостью.

— Прекрасно, — прошипел я. — Но, если завтра ты не явишься в дом, я переселю тебя из этого дерьмового трейлерного парка, и ты больше никогда не увидишь ни одного из своих дрянных друзей. Ты встречаешься со мной, нравится тебе это или нет.

Я вышел за дверь, и она захлопнула ее у меня перед носом, крикнув через дверь. — Я не встречаюсь с тобой, мудак. У меня вполне стабильные отношения без драм с моим вибратором!

— Больше нет, — огрызнулся я, и ее шаги застучали по трейлеру.

— Аргх! — взревела она. — Ты чудовище. Зачем ты так поступил с Владом?!

Покойся с миром, Влад. Я собрал свою одежду, удовлетворенно улыбаясь, хотя это длилось недолго, учитывая мой ноющий член и тот факт, что мою задницу только что вышвырнули вон. Это было моим наказанием за то, что я сделал десять лет назад. Вернуть ее было моей единственной мечтой все это время, но я никогда не думал о том, что, вернув ее, я не смогу по-настоящему