— И вы его продали? — с ужасом спросила Габриэль, вспоминая слова Ромины о том, что для него потерять Волхард равносильно смерти.

— Нет, — улыбнулся Форстер, — не пришлось. Но я нашел покупателя, и даже составил купчую, а потом приехал твой отец. И тут надо сказать спасибо синьору Миранди и его саблезубому тигру.

— Моему отцу? — это было слышать удивительнее всего.

— Видишь ли, твой отец сделал то, чего не смог сделать я, — ответил Форстер, — и его одержимость наукой и костями, сделали то, что не смогли сделать мои деньги, и связи Винсента. Узнав о моей проблеме с Волхардом, он поговорил с герцогом Сандоваль, а тот в свою очередь — с королём. Я не знал, но, оказывается, Сандоваль и Таливерда — давние враги, а король — любитель экзотики и всяких древностей. Не знаю уж какого страуса, слона или сфинкса Сандоваль подарил королю, но на следующий день Волхард объявили заповедной землёй, находящейся под охраной короны, а подобные земли не подпадают под действие закона об экспроприации. И вести раскопки на них теперь можно только археологические. Так что рудники я в итоге потерял, зато и для семьи Корнелли эти земли теперь бесполезны. Поэтому остались только овцы, синьорина Миранди, в которых, как я помню, вы ничего не понимаете.

Он подмигнул ей и усмехнулся.

— Невероятно‚ — прошептала она с ответной усмешкой, — мой отец сделал это?

— Он и саблезубый тигр, что умер миллион лет назад, — развел руками Форстер.

— Но герцог Таливерда… он же будет вам мстить за разрыв помолвки?

Обиду ему нанёс не я, а Сандоваль, обыграв его в этом вопросе, так что герцоги теперь заняты друг другом, к счастью, кажется, для нас, — ответил Форстер, а затем, снова поймав её за руку, забрал кольцо и осторожно надел на палец со словами, — ты хотела выйти замуж по любви, Элья. Помнишь, ты говорила мне это ровно год назад?

— Вы сказали, что мечтать об этом глупо для девушки в моём положении, — ответила она негромко, глядя ему в глаза, и чувствуя, как краснеет от его взгляда.

— Я говорил много всякой ерунды, — ответил он ещё тише, глядя на её губы, и не отпуская руки. — Только у нас есть одна проблема… Тебе придётся поверить в наш священный дуб и во все те легенды, о которых ты читала в книге. Тебе придётся сменить веру, Элья… Ты готова к этому? Потому что я не могу сделать это второй раз.

— Помню, как один человек сказал… «Иногда, чтобы начать новую жизнь, приходится поменять веру», — ответила она тихо, переплетая его пальцы со своими.

— Хорошая память наша общая черта, — улыбнулся Форстер в ответ. — Мы уедем прямо сегодня.

— Сегодня? — воскликнула Габриэль.

— А чего ждать? Я и так слишком долго ждал, — Форстер притянул её к себе и снова поцеловал, совсем смутив.

Она спрятала лицо у него на груди, ощущая, как её окутывает запах роз и ощущение бесконечного счастья. И так они стояли ещё некоторое время, слушая, как тихо идут часы над прилавком, и наслаждаясь этим мгновеньем.

— Кстати о памяти, — спросила Габриэль наконец, отстранившись, но не отпуская Форстера, — мы можем заехать ещё в одно место?

— Конечно. Куда?

— B Кастиеру. На ярмарку…

— На ярмарку? Зачем? — удивился Форстер.

— Прошлой осенью я… задолжала одной женщине… гадалке. А теперь пришло время вернуть этот долг, — ответила Габриэль лукаво.

— И большой долг? — спросил Форстер с улыбкой.

— Тридцать сольдо.

КОНЕЦ.