– Нельзя дважды войти в одну и ту же воду. Это не я, один древний мудрец сказал, – наставительно изрек Радей, за что и получил по уху свернутой в трубочку салфеткой.

– Ладно, я посоветуюсь, но рубаху все же дай!

– Ну, ты настырная, нипочем не отступишь, – легко сдался чародей. – Ладно, пошли, сама выберешь.

Едва зайдя в пещеру, Радей остановился, не веря своим глазам. В его жилище теперь царил полный порядок: все вещи стояли на своих местах, откуда-то появилось несколько полок с расставленными на них сосудами и ретортами, на полу лежали звериные шкуры и пестрые половики, пахло свежестью и душистыми листьями аира. Довольная Нежаня давала разгрёбам Тишке и Потапу последние наставления, познайка Акакий складывал аккуратными стопочками записи и книги, Пафнутий домывал тонкую изящную посуду, которую по-прежнему остерегался доверить неуклюжим разгрёбам. По всей пещере сновали мамки-няньки, стирая последние следы паутины и пыли.

– Вот это да! – не удержался от восхищенного выдоха Радей.

Нежаня же гордо взвилась к самому своду пещеры, но тут же спустилась и пристроилась за плечом Василисы:

– Ну как? Все ли ладно, моя звездочка?

– Спасибо, нянюшка, и вам, работнички, спасибо, – Василиса поклонилась разгрёбам, познайкам и своим верным служкам. – Теперь остается поддерживать порядок, даже если хозяин ваш о нем позабудет, – она лукаво посмотрела на Радея, а тот смущенно потупился.

* * *

Чародей подошел к огромному сундуку в самом дальнем углу.

– Выбирай любую! – велел он, откидывая крышку.

Василиса с любопытством заглянула в хранилище чудесных изделий. Рубашки как рубашки. Неприглядные на вид косоворотки, из грубой сермяги, с толстыми швами, даже без вышивки. Однако и на расстоянии чувствовалась исходящая от них магическая сила. Царевна придирчиво осмотрела несколько, наконец решилась, набросила одну на себя – и охнула.

А ведь и впрямь, кажется, сейчас горы можно свернуть! Вроде бы ничего особенного не произошло, а все тело наполняет радость. Радость и невероятная сила.

Василиса ухватила Радея под коленки, легко приподняла и закружилась с ним по пещере:

– Охо-хо! Вот это да!

– Отпусти, сумасшедшая, что я тебе, игрушка какая, – со смешком отбивался приятель. – Пусти, ребра переломаешь или ноги, коли уронишь. Васька, да одумайся же!

– Что, испугался? – царевна со смехом поставила друга на место. – Я же шутила.

– Шуточки у тебя!.. – Радей возмущенно подтянул порты, пригладил растрепанную шевелюру. – …богатырские!

– Слушай, – принялась выспрашивать Василиса. – А как ты их делаешь? Расскажешь?

– Еще чего, – словно бы подобрался чародей. – Секрет это, никому не открою… И тебе тоже, уж не взыщи. Скажу только, что подпитывается рубаха от Сока Карколиста, а вот подробности… Не готовы люди к такому. Прознает кто – кому силы богатырской захочется, а кому и злата, – там и до беды недалеко. Некому будет хлеб сеять да железо ковать, начнутся склоки да свары. Нельзя менять установленный Белобогом порядок вещей, Васька. А с рубашкой ты все же поосторожнее, прежде чем мужу давать, поспрашивай у женщин опытных, мало ли, как это на супружестве отразится. Лучше все же с Первуной посоветуйся. Она вон сколько лет тебя в пуще прятала, миру не казала. Ну и в волшебных одежках понимает толк, – Радей кивнул на лягушачью кожу, что показалась из распахнувшегося Василисиного ворота.

– Ладно, – согласилась царевна, снимая и складывая рубаху. – Разумен ты, братец, не по годам. Чем же мне отблагодарить тебя? Я теперь перед тобой в долгу неоплатном.

Волшебник фыркнул и махнул рукой, но потом лукаво прищурился и огорошил:

– А ты на пару дней задержись у меня, погости! Поговорим. Ведь, почитай, полжизни не виделись.

– Что ж тебе неймется, бесстыдник? Сказала же: я жена мужняя! Не с руки мне с холостым парнем под одной крышей… тьфу, сводом, жить, – насупилась царевна. – Мне уже в дорогу пора.

– Была егозой, егозой и осталась. Лягухой и то меньше прыгала. Да не трону я, не пугайся, – усмехнулся Радей. – Женский пол я, конечно, люблю, и даже слишком, только надоело мне за юбками бегать. Говорю же, в мире и других дел хватает, нельзя всего себя на ерунду растрачивать. У меня еще столько задумок впереди, трех жизней не хватит, до интрижек ли тут? А уж к сестре названой, старинной подруге, само собой, не полезу. Оставайся, Васька, а? Расскажу тебе еще о стольном граде Великограде, о дворе княжеском и самом князе Владимире, о богатырях, со многими из которых знаком, о глупых надутых боярах, о слепой Ведане, все свои поделки покажу.

– Ну, не знаю, – заколебалась царевна.

Радеевы речи звучали убедительно, да и Василиса в себе была уверена, но…

– Рубаха что, так, мелочь, забава, у меня такое есть! – вкрадчиво, но слегка грустно продолжал чародей. – Только ты и сумеешь оценить, другие даже не поймут. Я с местными общаюсь, когда совсем припрет, но ученых тут – днем с огнем не сыщешь. Помощники у меня хороши, но ведь не люди, сама видела, до чего жилище довели. Коли им не подсказать, то все прахом пустят.

– Так ведь Желан меня уже поджидает, – все еще не сдавалась Василиса.

– Останься, Васенька! Соскучился я по нашим беседам, сил нет… Вот, смотри, и тезка твой, Василий Знахарыч, у ног твоих трется. Оцени, он ведь не к каждому подойдет, люба ты ему. Да и вообще – куда идти на ночь глядя?

Василиса присела и погладила пушистую грудку кота, а потом согласно кивнула:

– Ладно, так и быть, переночую, а завтра поглядим. Расскажу тебе о последних новостях в большом мире, а то ты совсем тут от жизни отстал, про зверя измигунского наверняка еще не слышал.

– Вот и ладно! – расплылся в улыбке Радей. – Прикажу разгрёбам постель тебе уютную приготовить, есть у нас одеяло на лебяжьем пуху, а пока, пошли, посидим на свежем воздухе, расскажешь про измигунских зверей.

Огромный солнечный диск катился к закату. Ало-золотой свет заливал своим сиянием окрестные леса и дальние поля, изогнутая лента далекой реки превратилась в сверкающую огненную спираль, небо окрасилось в розовато-багровые тона, чуть повыше переходящие в бирюзово-зеленый. Осенний день догорал, купая в своем великолепии землю. Тишина и покой снизошли на сотворенный Белобогом мир и сердца людей.

– Лепота, – тихо прошептал Радей. – Вот так бы и сидел да любовался всю жизнь.

– Всю жизнь – скучно, – не согласилась Василиса, прикасаясь тонкими перстами к стреле-подвеске на груди.

* * *

– Всю жизнь – скучно, – повторила царевна, прощаясь с Радеем. – Тебе надоест одиночество, захочется вернуться к людям. Вот попомнишь мои слова. Мы созданы для мира, а мир – для нас. У нас, волшебников, предназначение такое.

Густой, на сей раз настоящий туман укрыл седым покрывалом горы и долины. Утреннее солнце пыталось пробиться сквозь прохладную дымчатую вуаль, и казалось, мир замер в ожидании перемен. Друзья завтракали на площадке перед пещерой, продолжая давно начатый спор.