Сурия расхохоталась. А мне было не смешно. Я смотрел на шикарный дом, где, как говорят, жил Рафаэль.

Он пошел дальше моего.

ЦАХАЛ вошел в сектор Газа. Название операции «Нерушимая скала». Военные действия, которых мы так опасались, начались. Убийство в июне троих подростков-израильтян Гилада, Нафтали и Эяля всколыхнуло весь Израиль и диаспору. Речь шла не о заурядном преступлении — палестинцы так страшно выразили свою ненависть и подтвердили это, устроив праздник в честь кровавого события. Израильские экстремисты в ответ убили подростка-палестинца, и этот ужасный факт свидетельствовал, до какой степени накален Израиль. Хамас продолжал стрелять и выпускать ракеты в мирные израильские города. Гнев израильтян достиг пароксизма. Война нависла как неизбежность.

Сколько раз мы смотрим ремейки жестокого фильма и не перестаем ужасаться его жестокости. Война за войной, но продюсеры и актеры не упускают возможности нас шокировать.

ЦАХАЛ уже пострадал в предыдущих столкновениях, предав то абсолютное доверие, которое питали к ней евреи всего мира, и вот мы снова в страшной тревоге следим, как теряет она своих солдат. Со своей стороны Хамас не дошел еще до предела жестокости и решимости. Безудержный фанатизм не знает жалости, он безоглядно уничтожает противников и столь же безоглядно жертвует своими сторонниками, сея вокруг ужас.

С комком в горле мы сидим у телевизоров, ожидая новостей, следя за ходом операции.

В новостях нас ожидает сюрприз. До сих пор СМИ считали своей задачей пугать весь мир ужасами войны, изображая палачами израильтян. Но на этот раз они не обходят вниманием факты, которые вынудили ЦАХАЛ стронуться с места. Говорят о сотнях ракет, пущенных с территории Газы, о провокациях Хамаса, о его жестоком обращении с собственным народом: живых щитах, которыми прикрываются бойцы, жертвуя мирным населением. Говорят о том, что ЦАХАЛ предупреждает мирное население о налетах и бомбардировках, посылая СМС или разбрасывая листовки. Даже «Монд», которую большинство евреев считает пропалестинской газетой, публикует не такие однобокие статьи и смотрит на конфликт гораздо объективнее. Просто не верится!

Но СМИ опоздали, после стольких лет вранья невозможно вернуть себе девственную невинность, вернуть доверие общины. Большинство евреев уже не слушают традиционные каналы, они пользуются Интернетом, следят за событиями на самых активных сайтах, даже если они крайне правые и очень недоброжелательны к Франции. А может быть, именно поэтому. Как бы там ни было, все прекрасно знают: радио и телевидение проиграли. Настоящие сражения разыгрываются в другом месте, где идет война без правил и все средства хороши, лишь бы достать противника. Интернет для СМИ то же, что поле боя в спорте. Стратегии пропагандистов переместились в Фейсбук и Твиттер. Сообщения, заявления, фото и видео выбрасываются в Сеть одним кликом, одним прикосновением пальца, а дальше начинается драка — нападения, защита, оскорбления, вопли. Свойственная социальным сетям свобода выражений рождает самые невероятные неологизмы, которые распространяются и приживаются. Вынужден признать, что сторонники палестинцев активнее и действуют более умело. Сеть наводнена антисемитскими выпадами и призывами к смертоубийству. Этим пропагандистам недостаточно документальных съемок, какими пользуются классические СМИ, они смело выдают сирийскую войну за израильскую и захлебываются от ненависти. Все позволено. А почему нет?

Среди этого кипения я пытаюсь оставаться прагматиком, не поддаваться безумию безоглядной солидарности, требующей одобрять каждый шаг ЦАХАЛ, каждое решение израильского правительства. Мечтаю сохранить ясную голову. Но напрасно. Война требует, чтобы каждый выбрал свой лагерь, она требует преданности. И я не могу быть сторонним наблюдателем.

Я ощущаю вокруг ненависть, она меня тревожит. У меня возникает ощущение, что за столкновением этих двух армий таится другой конфликт, более глобальный и нам пока неведомый. Жертвами этого конфликта можем оказаться мы, евреи диаспоры.

Я вне себя. Столько погибших! Такое отчаяние! Смотреть хронику невыносимо.

Израильтяне сметают кварталы, убивают детей, женщин, стариков под предлогом уничтожения членов Хамаса. Я ненавижу эту организацию исламистов, которая не принесла палестинцам ничего хорошего. Вернее будет сказать — ненавидел. Но сейчас приходится выбирать, и я готов ее поддерживать. Я надеюсь, что эти люди сумеют противостоять армии варваров, сумеют отомстить за повальные убийства.

Нет, Мунир, ты не можешь так думать. Тебя захлестнул гнев, ты пожелал новых смертей в отместку за свершившиеся. Но тебе это несвойственно, ты хочешь совсем другого!

И все-таки гнев переполняет меня всякий раз, когда я смотрю новости и видео на Фейсбуке, читаю газеты. Израиль, евреи воюют в полноте своего всемогущества. Они ощущают свою безнаказанность, потому что вокруг полное безразличие. Франсуа Олланд поддержал их на первых шагах, СМИ демонстрируют понимание по отношению к палачам, остальные западные страны одобряют или молчат.

— Как не стать антисемитом, когда видишь такое! — восклицает что ни день Фадила вне себя от горя.

Мне бы вступиться, в сотый раз повторить, что одно дело Израиль, а другое — евреи вообще, что не стоит смешивать палачей-сионистов и евреев — борцов за мир, но язык у меня не поворачивается. В социальных сетях евреи распоясались, защищают свою «другую родину», оправдывают действия армии зла…

Так зачем мне дотошно дорожить привычными для меня понятиями? Цепляться за смысл слов, которые другие давным-давно извратили?

Потому что я хочу сохранить трезвую голову. Хочу сберечь хоть малую толику человечности, которая до сих пор помогала мне оставаться над схваткой. Но когда я смотрю хронику, мне плевать на трезвость. Еще один кадр — и я готов воевать вместе с Хамасом.

— В субботу у нас акция в поддержку Палестины, — сообщила мне Фадила.

Я никогда не принимал участия ни в одной их манифестации. Бок о бок с женой в ее борьбе я поучаствовал единственный раз, когда поругался с Рафаэлем, и сохранил об этом весьма печальное воспоминание. Вовлеченность жены в политику всегда меня беспокоила, она становилась пассионарием, в ней проявлялись черты, которые мне не слишком нравились. С ее товарищами я не находил общего языка, и мне было трудно себе представить, как она с ними ладит. А теперь мне пришло в голову, что Фадила была права. Нельзя постоянно подавлять свой гнев во имя ценностей, над которыми все смеются. Эти опороченные ценности становятся оправданием трусости.

— Я пойду с тобой.

Фадила не удивилась моему ответу, она взяла мою руку и пожала ее.

— Сурия тоже пойдет, — добавила она.

Дочка иногда приезжала к нам на субботу и воскресенье. Она жила теперь в Париже, заканчивала образование. У нее был жених, звукорежиссер, если говорить точнее, дружок, потому что они не предпринимали никаких шагов, чтобы узаконить свою связь. Они познакомились на концерте и вели богемную жизнь. Сурия пошла в Фадилу, боролась за и против всего, что можно: за право голоса для иммигрантов, против голода, против исламофобии, за легализацию нелегалов. Похоже, она решила соревноваться с матерью.