— Лицедеи здесь, мой повелитель. Желаешь, чтобы их ввели?

— Да, — сказал Бейбарс. — А ты не уходи, садись рядом.

Омар улыбнулся:

— С радостью, мой повелитель.

Бейбарс кивком подозвал слугу.

— Очистите место, и пусть войдут лицедеи. Принеси еще кумысу.

Слуга поспешил прочь. Калавун повернулся к Бейбарсу:

— Пойду посажу невесту рядом с женихом. Надо, чтобы во время представления они сидели вместе.

Бейбарс сделал знак Омару садиться на подушки, положенные на верхнюю ступеньку помоста, — место для приближенных самого высокого ранга. Омар сел, взяв с подноса несколько фиг.

— Будь осторожен с едой, друг мой. — Бейбарс улыбнулся. — Иначе скоро не сможешь влезть в доспехи. Мы все стали проводить слишком много времени за столом и мало в сражении.

— Неужели ты не заслужил удовольствия? — сказал Омар. — Пользуйся случаем, отдыхай. Сейчас франки притихли, да и монголы тоже.

— Придет время, отдохну.

Омар поднял глаза. Лицо султана отличала напряженность. Ярость, с какой он преследовал франков и заставил отступить к морю, сжигала его изнутри. Пока цель оставалась недостигнутой, Бейбарс ни от чего не мог по-настоящему получить удовольствие. Но тогда какой же во всем этом смысл? — подумал Омар.

— Вот и они, — проговорил Бейбарс, наклоняясь взять у слуги кубок с кумысом.

Два лицедея вкатили в тронный зал тележку, прикрытую черным бархатом с вышитыми серебряными звездами и полумесяцами. Танцовщицы удалились. Барака и его юная невеста сидели на диване, рядом с тронным возвышением, и с нетерпением ждали представления. Слуги закрыли двери, задернули на окнах вышитые шторы, превратив день в ночь. Слуга в страхе отпрыгнул, когда из-за шторы с шипением выскочил странный человек с дикими глазами, в лохмотьях. Запыхавшись, он поднялся на тронный помост и скорчился у ног султана. В руках прорицатель сжимал маленькую тряпичную куклу, подаренную ему в Антиохии.

Бейбарс положил руку на темно-коричневую, всю в пятнах лысину Хадира.

— Слуга потревожил твой сон?

— Нет, это сон у меня был тревожный, — бросил Хадир. Затем неожиданно затрепетал и протянул Бейбарсу куклу.

Султан улыбнулся, положил куклу на колено.

Омар хмуро наблюдал за действиями прорицателя. Зря Бейбарс поощряет старика, после Антиохии ставшего еще более странным.

Один из лицедеев припал на колено перед помостом. Выделялись черные глаза, коричневая кожа, а всклокоченные волосы ярко сияли, покрашенные хной, так же как борода и усы.

— Мой повелитель султан. Мы нижайше благодарны тебе за пожелание призвать нас по такому радостному поводу. — Лицедей взмахнул рукой в сторону своего спутника, стройного юноши, одетого, как и он сам, в плащ из разноцветных шелковых лоскутков — синего, лазурного, индиго, бирюзового, аква-маринового, — таинственно мерцающих при свете факелов.

— Начинайте, — сказал Бейбарс.

Лицедей грациозно поднялся и возвратился к своему спутнику. Повернулся к жениху и невесте.

— Мы расскажем вам историю любви и предательства. — Он чуть заметно кивнул второму лицедею. Тот достал из-под бархатного покрывала фонарь, поставил его на тележку. Фонарь осветил свежевыбеленную стену. — История будет представлена тенями.

Собравшиеся одобрительно закивали. Эти два лицедея славились своим искусством.

— Жила-была в Аравии девушка такой ослепительной красоты, что сама луна бледнела, когда она вечером выходила к реке искупаться.

Дочка Калавуна радостно засмеялась, когда молодой лицедей, переплетая перед фонарем пальцы, создал на стене двигающуюся фигуру девушки. События развивались, руки лицедея сотворяли любящих женщин, сражающихся воинов, рычащих хищников.

Бейбарс сидел с каменным лицом. Представление его не увлекало. Хадир скорчился у его ног, наблюдая за лицедеями из-под надвинутого на глаза капюшона. Время от времени он возбуждался, когда лицедей с крашеными волосами возвышал голос, и успокаивался, когда тот переходил на шепот.

Лицедей с крашеными волосами взял с тележки горшок и соломину. Приблизился к тронному помосту и еле слышно проговорил:

— И вот старуха во дворце запела, призывая красавицу. Ее голос донес ветер, как доносит аромат цветов. — Он погрузил соломину в горшок, приставил к губам и выдул десяток пузырей. Затем поставил горшок с соломиной на мраморную ступень. Один пузырь опустился на руку Омара. Он с улыбкой передал его Бейбарсу. Пузырь лопнул. И сразу же следом тишину разорвал пронзительный крик. Бейбарс резко выпрямился. Кричал Хадир. Его подернутые молочной пленкой глаза впились в лицедея. Тот сбросил свой мерцающий плащ. В руке у него появился кинжал с золотой узорчатой рукояткой с сияющим красным рубином.

— Хашишим! — вопил Хадир. — Хашишим!

Ассасин с крашеными волосами рванулся вверх по мраморным ступеням и бросился на Бейбарса. Султану грозила неминуемая смерть. Он не успел даже подняться. Ассасин замахнулся для удара, но Омар ринулся наперерез. Ассасин свирепо вскрикнул и вонзил кинжал в грудь Омара. Тот обмяк, упав на колени Бейбарса. Дико завизжали женщины. Второй ассасин с кинжалом бросился к трону, но его сразил стоявший рядом с наследником Калавун.

Омар ловил ртом воздух.

— Схватите его! — прорычал Бейбарс, прижимая к себе Омара. — Я хочу знать, кто их послал!

Ассасин с крашеными волосами стоял не шевелясь. К нему бежали воины, но прорицатель оказался проворнее. Издав пронзительный крик, он прыгнул на ассасина с выхваченным кинжалом. Гвардейцы опоздали — Хадир расправился с соплеменником.

Бейбарс нежно опустил Омара на подушки и рявкнул не оборачиваясь:

— Лекаря! — Затем погладил бледную щеку Омара: — Погоди, сейчас полегчает.

Омар облизнул сухие губы, посмотрел на Бейбарса. Слабо улыбнулся:

— Ты выглядишь таким усталым, садик.

Он поднял руку, пытаясь коснуться лица Бейбарса, но не донес. Рука безжизненно упала.

Омар конвульсивно дернулся и затих.

Бейбарс хрипло вскрикнул, сгорбился над другом, захватив в ладони его лицо.

— Не смей, Омар. Не смей. — Султан встряхнул умирающего за плечи. — Я повелеваю тебе встать!

Но воля султана бессильна перед властью Всевышнего. Прибыл лекарь, но не смел приблизиться. Оставалось лишь одно. Бейбарс наклонился к уху Омара и прошептал:

— Ашаду ан ла илаха илла-лла. Ва ашхаду анна Мухаммадан расул-Улла. Нет Бога, кроме Аллаха. Мухаммед — его пророк.

Темпл, Акра

19 сентября 1271 года

— У тебя ничего не вышло.

Уилл оглянулся. У бойницы стоял Эврар. Он запыхался и вспотел, пока поднимался на стену.