Аделина едва могла дышать. Горе, густое, как смола, забило ее легкие. Новость сообщили по телефону во вторник поздней ночью. Лайнус заперся в темной комнате, поэтому Дэйзи пригласила к телефону леди. Голос полицейского в трубке, трескучий из-за миль воздуха, отделявших Корнуолл от Шотландии, нанес ей смертельный удар.

Аделина потеряла сознание, по крайней мере, ей так показалось, потому что в следующее мгновение она очнулась в своей постели с огромной тяжестью в груди. Через краткий миг замешательства она все вспомнила, и ужас вернулся к ней.

Хорошо, что надо устраивать похороны, выполнять формальности, сама Аделина могла бы не оправиться никогда. Ведь неважно, что из ее груди вырвали сердце, оставив лишь сухую и ненужную оболочку. От нее все равно ожидали определенных поступков. Как мать, пребывающая в горе, она не могла уклониться от выполнения своих обязанностей. Это ее долг перед Розой, ее любимой девочкой.

— Дэйзи. — Голос Аделины был хриплым. — Принеси мне бумагу для письма. Необходимо составить список.

Когда Дэйзи поспешила выполнить поручение, Аделина принялась составлять список мысленно. Разумеется, надо пригласить Черчиллей, лорда и леди Хаксли, Асторов, Хьюзеров… Знакомым Натаниэля она сообщит позже. Господь знает, Аделина не в силах видеть подобное отребье на похоронах Розы.

Ребенка она тоже не пустит. Печальные мероприятия — не место для детей подобного склада. А ведь Айвори была бы на поезде с родителями, если бы простуда не уложила ее в постель. И что теперь Аделине делать с девочкой? Меньше всего ей нужно постоянное напоминание, что Розы больше нет.

Она посмотрела в окно и увидела бухту, ряд деревьев, море за ними. Уходящее вдаль, вдаль, вдаль…

Аделина не смотрела влево. Коттеджа не было видно, но достаточно было знать, что он там. От его ужасной близости у Аделины леденела кровь.

Одно не подлежит сомнению. Элизе она скажет только после похорон. Аделина просто не вынесет, что девчонка жива и здорова, а Роза мертва.

Через три дня, когда Аделина, Лайнус и слуги собрались на кладбище в дальнем конце поместья, Элиза в последний раз обошла коттедж. Чемодан она уже отправила в порт, так что нести было особо нечего. Только небольшую дорожную сумку с тетрадью и кое-какими пожитками. Поезд отправится из Тредженны в полдень. Дэвис предложил подбросить ее на станцию, ему как раз надо было забрать партию новых растений с лондонского поезда. Кроме Дэвиса, Элиза никому не сказала, что уезжает.

Элиза взглянула на маленькие карманные часы. Еще есть время в последний раз навестить тайный сад. Сад она оставила напоследок, специально ограничив время, которое сможет в нем провести. Элиза боялась, что если задержится в саду дольше, то так и не сможет его оставить.

Но она сможет. Она должна.

Элиза прошла по дорожке и направилась ко входу. Где когда-то стояла южная дверь, зияла открытая рана, дыра в земле, куча крупных блоков из песчаника ждала своего часа.

Все случилось неделей раньше. Она занималась прополкой, когда в ворота неожиданно вошли двое крепких рабочих. Сперва Элиза подумала, что они заблудились, но тут же поняла, что эта мысль абсурдна. На коттедж невозможно наткнуться случайно.

— Нас послала леди Мунтраше, — сказал тот, что повыше.

Элиза выпрямилась, вытерла руки о юбку. Она ничего не ответила, ожидая продолжения.

— Леди сказала, эта дверь требует, чтобы ее убрали.

— Неужели? — осведомилась Элиза. — А мне дверь об этом не говорила.

Тот, что пониже, хихикнул, а тот, что повыше, по-прежнему просто глуповато смотрел.

— И почему же дверь надо убрать? — спросила Элиза. — Ее заменят на другую?

— Мы должны заделать дыру, — объяснил тот, что повыше. — Леди Мунтраше говорит, связь с коттеджем больше не нужна. Надо вырыть яму и заложить новый фундамент.

Конечно. Элиза должна была предвидеть подобные меры, следствие ее поведения двухнедельной давности, похода через лабиринт. Четыре года назад, когда все произошло и решилось, правила были озвучены. Элизе запретили переступать границу тайного сада и заходить в лабиринт. Мэри смогла начать новую жизнь в Полперро. Элиза же в конце концов не устояла.

Тем лучше. Пришла пора оставить коттедж. Без доступа в сад она вряд ли смогла бы вынести жизнь в Чёренгорбе. Уж точно не теперь, без Розы.

Элиза перешагнула через строительный мусор, оставшийся от двери, обогнула яму и вошла в тайный сад. Густо пахло жасмином и яблоневым цветом. Лозы забрались на самый верх сада и переплелись, образовав зеленый полог.

Элиза знала, Дэвис будет присматривать за садом, и все же эта мысль не грела. У него и так полно хлопот, а на сад, если серьезно к нему относиться, нужно тратить немало времени и любви.

— Что с тобой станет? — тихо спросила Элиза.

Она взглянула на яблоню и почувствовала острую боль в груди, словно из нее вырвали кусочек сердца. Она вспомнила день, когда вместе с Розой посадила дерево. Как много у них было надежд, как много веры, что все будет хорошо! Элиза не в силах была даже думать, что Розы больше нет.

Что-то привлекло взгляд Элизы. Клочок ткани торчал из яблоневой листвы. Она обронила носовой платок, когда в прошлый раз была здесь? Элиза опустилась на колени и приподняла листья.

Маленькая дочка Розы крепко спала под ними на мягкой траве.

Словно интуитивно почуяв вторжение, девочка пошевелилась, моргнула, открыла глаза и посмотрела на Элизу.

Айвори не подпрыгнула, не вздрогнула, не повела себя как дитя, застигнутое малознакомым взрослым врасплох. Девочка лишь широко улыбнулась, зевнула и выползла из-под ветвей.

— Привет, — сказала она, вставая перед Элизой.

Элиза удивленно глядела на нее, радуясь, что девочке нет дела до удушливого диктата хороших манер.

— Что ты здесь делаешь?

— Читаю.

Элиза вздернула брови — девочке было всего четыре года.

— Ты умеешь читать?

Айвори замешкалась, затем кивнула.

— Покажи мне.

Девочка упала на четвереньки, метнулась под яблоневый полог и достала свой экземпляр волшебных сказок Элизы. Тот, который Элиза пронесла через лабиринт. Девочка открыла книгу и начала дословно пересказывать «Глаза старухи», убедительно водя пальчиком по тексту.

Элиза скрыла улыбку, когда заметила, что движение пальчика и голос не совпадают. Она вспомнила собственную детскую способность запоминать любимые истории.

— Почему ты здесь? — спросила Элиза.

Девочка перестала читать.

— Все остальные ушли. Я видела их через окно. Блестящие черные кареты ползли по дорожке, как цепочка деловитых муравьев. А я не хотела оставаться одна в доме. И потому пришла сюда. Мне здесь очень нравится, в вашем саду.