– Но у русских…

– Иди, – оборвал отец, – больше ничего не хочу слышать.

«Порш Кайенн» стоял в подземном гараже – там же, где он его и поставил.

Он вставил ключ – и почувствовал, как под капотом пробуждается зверь. Точно такой же зверь пробуждался и в его душе…

Он нашел ее на дискотеке, рядом с «Фоенцией», одним из самых старых и дорогих отелей Бейрута. Вытащил ее за руку, посадил в машину – и погнал в Маамельтейн. Это были христианские места, там было крупнейшее и известнейшее казино дю Либан, и туда вела прибрежная дорога со смотровыми площадками.

На дороге было полно машин… дорогих машин, на этой извилистой дороге «Бентли» соперничали с «Феррари», «Порше» и «Мазератти». Рынок нефти рухнул, и в соседней стране шла война на уничтожение, в которой погибли сотни тысяч, а обещали погибнуть миллионы. Ближний Восток переживал очередной период потрясений, более сильный, чем обычно: рушились границы, рушилась неизменная уже больше полувека система Сайкса-Пико, легшая в основу почти всех местных государств, определившая большинство границ в регионе. Рушилась власть не только светских тиранов, выходцев из могущественных в свое время «Молодых офицеров» и БААС, партии арабского социализма, но и шатались некогда незыблемые троны, например, трон династии Хусейнов, иорданских монархов, числящих себя прямыми потомками Пророка Мухаммеда. Но здесь, в Бейруте, в маленьком Маамельтейне с его знаменитым казино, не изменилось ровным счетом ничего – все та же икра, все те же танцовщицы, все та же ставка на зеро. В конце концов, количество денег в мире есть неизменная величина, точнее – увеличивающаяся, и какая разница казино, кто будет в нем играть. И его «Порш-Кайенн», в других местах верх роскоши, здесь был… так, ничего особенного.

Машина как машина…

Он вытащил ее из машины… он был зол на себя… на нее… на всех. Он, мужчина и араб, не мог представить себе никакой иной модели отношений, кроме той, в которой мужчина решает все. Конечно же, он знал, что она ходит в какой-то… он думал, что это наркопритон, но оказалось, что там что-то вроде клуба, где говорят об исламе. Туда ходят не местные – в основном туда ходят гастарбайтеры из разных мусульманских стран, которых вряд ли пустят в одну из нормальных здешних мечетей. Все-таки, несмотря на декларируемое равенство, в исламе все правоверные равны, но некоторые из них равнее… и находящийся здесь, чтобы поиграть в казино, арабский шейх вряд ли будет доволен тем, что рядом молятся попрошайки и гастарбайтеры из Пакистана. Конечно же, он приказал ей больше туда не ходить, что там для нее не место. Конечно же, она его не послушалась – и он, как не только мужчина и араб, но и мусульманин, обнаружил перед собой неприятную дилемму. Вправе ли он, как мусульманин, запрещать своей женщине, пусть и рожденной кафирой, принимать ислам? И ходить в то место, где молятся Аллаху, куда она хочет.

Эту дилемму он не решил для себя до сих пор и был очень и очень зол.

Светили фары. Он поставил ее перед капотом… а она забралась на него, то ли желая его подразнить, то ли и в самом деле желая чего-то другого. Они не раз занимались этим так, на капоте, и ей это нравилось… но ему сейчас было не до этого.

Надо взять себя в руки.

– Послушай… – сказал он, пытаясь контролировать себя, – мой отец знает о том, чем ты занимаешься.

– И чем же я занимаюсь?

Он рванул ее за руку так, что голова дернулась.

– Хватит! Мой отец знает, что ты ходишь в молельню на улице Мугние. Думаешь, в нашем городе можно это скрыть?

Она засмеялась и провела пальцем по его губам.

– Бедный…

…

– Ты слушаешь отца, как будто он твой Аллах…

– Хватит!

Но она смеялась – и он вдруг ощутил желание убить ее. Столкнуть вниз… на скалы, в воду. А за спиной шли машины.

– Ты не понимаешь. Мой отец пригласил главу нашего рода. Он сказал, что твоя вера подобна воде без берегов, затапливает все.

– А твоя…

– Я люблю тебя.

– Твоя вера, Ислам. Она заканчивается только твоим именем?

– Прекрати! Кто ты такая, чтобы судить! Что ты знаешь об Аллахе?! Несчастная, эти бандиты задурили тебе голову! Там, куда ты ходишь, нет Аллаха!

Она соскользнула с высокого капота одним ловким кошачьим движением и теперь стояла вплотную к нему.

– Аллах там, где беда. Аллах там, где война. Аллах – это сопротивление. Если кто и опрокинет этот полный несправедливости мир, то это только он…

– Что ты говоришь… о, Аллах, что ты говоришь…

Он схватился за голову… отошел и сел на корточки. Он не знал, что делать и что говорить. Он знал и то, что впереди не будет ничего хорошего.

– Послушай. Отец давно говорил о том, чтобы услать меня на Запад. Практика… в Нью-Йорке или в Лондоне. Он уже рассказал твоему отцу… черт, я не знаю! Не знаю!

– А давай его убьем?

Он в ужасе вскочил.

– Что ты говоришь? Как ты можешь говорить такое…

– Я пошутила… – она рассмеялась.

– Этим нельзя шутить! Не говори так про смерть! Не говори!

…

– Давай договоримся. Твой отец все равно заберет тебя отсюда. Уговори его, что тебе нельзя в России. И мы…

– Глупый. Я никогда не вернусь в Россию. Теперь мое место здесь.

– Отец тебя увезет в Россию силой.

– Пусть попробует. Я не вернусь домой.

Он вдруг понял, что она говорит серьезно.

– Но… как же я?

Она вывернулась и теперь стояла рядом.

– А ты стань, наконец, мужчиной. Пока.

И – прямо как была, в джинсах в обтяжку для дискотеки, и топике, – виляя бедрами, направилась к шоссе.

Ислам бросился за ней, но, пробежав несколько шагов, остановился. Он просто не знал, что делать и как поступить, чтобы остаться самим собой…

Ее так и не нашли… домой она не вернулась. Через некоторое время стало известно, что она находится в Сирии, в одном из домов, принадлежавших отличившемуся в гражданской войне полевому командиру, принесшему баят Абу Бакру Аль-Багдади, главе ИГ, Исламского государства. Узнали об этом тогда, когда в Бейрут передали флешку с требованием выкупа. Запаниковавший отец, Михаил Степко, российский оружейный дилер и один из неофициальных проводников интересов России на Ближнем Востоке, привлек к освобождению своей дочери частных военных подрядчиков. Сначала американцев – они провалились, погибла вся группа, а сумму выкупа увеличили вдвое. Потом новая группа, состоящая в основном из отставных российских спецназовцев, выполнила свою задачу и вернула дочь отцу.

Но никто в этой истории так ничего и не понял.

– Работаешь…