дверь, вошел, и тут на него нахлынула такая тоска, словно все счастье и все теплые воспоминания из его жизни вычеркнули. Александр Казбекович был человеком с не очень развитой интуицией. Но в этот раз на него будто вылили ведро адреналина. Причем, сделал это господин Валенов, ментально.

Начальник турфирмы взял со стола телефон, включил…

— Петроградская… — прорычал Куприянов, увидев большую трещину на экране своего дорогого смартфона, — вычту из твоей зарплаты! Затем разблокировал телефон — благо трещина не убила функции сенсора. — Сорок семь пропущенных вызовов! — взвыл он. — С одного и того же номера!

Александр Казбекович перезвонил. Через пару минут разговора положил, ошарашенный, телефон на стол. Тряхнул головой: «Я таких выражений даже не слышал никогда, столько о себе нового узнать… Петроградская, что ж ты натворила…»

Дело в том, что это был номер телефона Софии Петроградской — мамы Оленьки. Когда та узнала, что её интеллигентную и воспитанную дочь арестовали за угон полицейской машины, эмоции мамы, разумеется, полетели в гости к Оленькиному начальнику, полагая, что именно он вместе с Валеновым, впутал ее доченьку в какую-то авантюру.

Куприянов набрал капитана Дубанько.

Оленька Петроградская, теперь уже одетая в белую футболку с рисунком панды и в шорты, в это время находилась в отделе полиции, в кабинете тех самых сотрудников уголовного розыска. Отвечать на вопросы без адвоката, конечно, она не хотела, чтобы ненароком на эмоциях не сболтнуть лишнего. Тем более, что на данный момент никто из этих джентльменов не предоставил ей никаких улик. Вскоре в отдел вернулся капитан, сытый после чаепития с Джеком-Сторожителем… Всю дорогу он раздумывал, как же грамотно построить разговор, когда придется объяснять Сталину, почему сначала его машину, а затем служебную угнали. Дубанько продумал даже вариант, как сбросить всю вину на Оленьку. Однако он хоть и боялся за свою шкуру, но все же не был подлецом. По просьбе капитана «разбор полетов» перенесли к нему в кабинет.

Итак, в помещении находились капитан, лейтенант Пьянковски и двое сотрудников уголовного розыска: в штатском и в форме.

Капитан приступил к разговору:

— Всегда задаюсь вопросом, Куприянов родом из цирка или он просто юлит, когда в его жизни происходят цирковые представления с его сотрудниками? — задумчиво произнес Дубанько.

— На лесоповал её! — крикнул тот, что в штатском. Условно назовем его Зонт, в честь принта в виде старинного зонта на его черной футболке.

— Остынь, — успокоил его тот, что в форме.

— Зачем машину угнала? — ласково спросил капитан.

— Посадить ее надо надолго! — бунтовал Зонт.

Дубанько оскалился на него.

— Какая машина! — попыталась изобразить удивление Оленька. — Что вы, черт возьми, бормочите, капитан? Сидела, значит, я дома спокойно, пила кофе, смотрела новости по телевизору, кстати, вас показывали, вы в аварию на проспекте попали, как вдруг начинают неустанно стучать в дверь ваши сотрудники. Открыла — стали кричать, обзывать «угонщицей поганой». Надели наручники, привезли сюда, я даже переодеться не успела! — эмоционально рассказывала Оленька. Капитан посмотрел под стол, увидел, что девушка сидит в шортах и тапочках. — Что за воспитание у ваших сотрудников? И почему вы, позвольте спросить, меня к стулу наручниками приковали? Вы ни одного доказательства даже не представили, капитан Дубанько! — девушка очень ярко выделила интонацией его фамилию. Лейтенант Пьянковски захихикал.

— Лейтенант, — обратился к нему капитан, — сходи-ка, друг, за веревкой и мылом!

— Зачем? — не понял Пьянковски.

— Хочу выходной тебе завтра пожизненный дать, — буркнул тот и вновь переключил внимание на Оленьку. Пьянковски приуныл…

Дубанько поставил туфлю девушки на стол и спросил:

— Как говорил один из персонажей фильма великого советского режиссера Гайдая — «чей туфля?» — хитрая улыбка не сходила с лица капитана.

Оленька развела руками, но капитан разглядел на ее прекрасном лице гримасу, характерную для «врунишек».

— Послушай, гражданка Петроградская, я не знаю, твои интересы в банде «Кривой панды», но за соучастие в угоне Маргаритой Драбадан автомобиля, ты отправишься за решетку надолго. В связи с этим, рекомендую тебе сотрудничать с нами, рассказать все, что знаешь о Бегемотове и о том, куда эта девчонка увезла машину начальника полиции.

«Вот вляпалась», — подумала про себя Оленька.

— К… какой такой драбадан? Вы что за ахинею несете? Увидели, что на моей футболке нарисована панда, так сразу решили, что я член этой группировки?

— Да что вы её слушаете? — запсиховал Зонт. — В камеру её посадить и все! Она то полицейских бьет, то машины угоняет!

И тут в кабинет ворвалась София Петроградская… Она молниеносно нанесла удар коленом в пах первому попавшемуся на глаза полицейскому — Зонту. После точного попадания бедняга согнулся и свернулся калачиком в углу.

Дубанько с лейтенантом Пьняковски захихикали.

— Сразу вижу, яблоко, — капитан показал пальцем на Ольгу, — и яблонька, — переводит палец на маму. Но маме, разумеется, не до шуток — её дочь сидит в наручниках… У женщины началась такая истерика, что капитану пришлось выпустить из себя берсерка и в тоже время не забывать об интеллигентности. Ему удалось немного успокоить женщину, и усадить ее на стул рядом с дочерью. После минуты тишины София Петроградская начала кричать, но теперь уже на дочь.

— Я так и знала, что ты, зараза такая, опять во что-то влезла из-за своего братца! Теперь из дома без моего разрешения выходить неделю не будешь! — мама накаляла градус беседы.

Разумеется, мамины гены в Оленьке не позволили ей молчать. В итоге перед Дубанько сидели две особи женского пола, кричащие друг на друга.

— Значит так, дорогие дамы….

Закончить предложение Дубанько не дали.

— Закрой рот! — рявкнула на него мама, и продолжила ругаться с дочерью.

Опешили все полицейские. Сотрудники уголовного розыска решили спешно покинуть территорию боевых действий, Пьянковски же, остался, стоял у окна, слегка опираясь на подоконник, и наблюдал.

— Вашей дочери, гражданка Петроградская, грозит статья за угон служебного автомобиля, потому я рекомендую вам остудить свой пыл, и вести со мной адекватный диалог, — сказал капитан очень громко и сурово, но максимально деликатно.

В этот момент в кабинет вошёл Куприянов. Причем, услышав крики, он сначала аккуратно выглянул из-за двери, чтобы проверить, туда ли он попал. Оленька опустила голову: Куприянова она боялась сильнее своей маман. Даже не то, чтобы боялась — ей было очень стыдно смотреть ему в глаза, учитывая, что к ней у того было безграничное доверие.

— Во что ты втянул мою дочь, козёл? — досталось от мамы и ему. Куприянов опешил, остановился у двери и вытаращил глаза.

— Саша, привет! Присаживайся, как раз нужная компания для переговоров собралась. Лейтенант, подай ему табурет, будь добр — попросил капитан.

— Нет, благодарю капитан. Я