репутация и авторитет для такого человека очень важны. Как бы персонал отреагировал, если бы застал своего начальника за просмотром развлекательных и не очень каналов? Поэтому Сталин смотрел кинокартины по рабочему компьютеру — дешево, надежно и удобно. Что поделаешь, любит главный полицейский начальник фильмы про гангстеров, войну, документальные картины про Сибирь, Колыму и дона Карлеоне… В углу, справа от его стола, на полочке стояла бутылка дорогого коньяка — единственная роскошь в кабинете. На половину пустая, а, может, и на половину полная.

— Присаживайтесь, товарищи преступники, — предложил Сталин. — Капитана Дубанько вы знаете, — указал ладонью на него. — Хочу также представить вам моего товарища — генерала Жукова, директора федеральной службы безопасности в отставке…

— А тебе лишь подчеркнуть да, что я в отставке, друг сердешный? — вспылил Жуков. Сталин скорчил гримасу ему в ответ.

Оленька наклонила голову к коленям и шепотом произнесла: «Мне — конец».

Да и мама её как-то сразу отчаялась вытащить дочь из передряги. Куприянов тоже расстроился — мелких преступников люди таких высоких рангов не допрашивают. А тут ещё и служба безопасности присутствует. Будто машину не полиции угнали, а какого-нибудь принца Эмиратов, приехавшего за шапкой-ушанкой в Россию.

Жуков приветствовал преступников кивком головы.

Дубанько и Жуков сидели друг против друга рядом со Сталиным за столом для совещаний. Первый — какой-то растерянный, второй — с фирменной хитрой улыбкой, смаковал коньяк.

Атмосфера для троих, особенно для Оленьки, была гнетущей, предстоял серьезный разговор…

— София, — обратился к маме Петроградской начальник полиции, — мы вам, значит, помогаем найти дочь, а в ответ получаем угон служебного автомобиля с последующей аварией. Необычная благодарность, вам не кажется?

— Простите нас, пожалуйста. Я… я не знаю, что на нее нашло, но я… Я обещаю, что займусь её воспитанием, только не сажайте её в тюрьму, умоляю вас! — мама прижала руки к груди и готова была зарыдать.

— Сядьте! — повысил голос Сталин. — Что за театральное представление?

Маман молча села, по щекам прокатились две слезинки.

— Гражданин, вас как звать? — обратился Сталин к Куприянову.

— Александр Куприянов, — каким-то смешным, слегка хриплым голосом ответил Казбекович.

— Вы выпили, что ли? Чего такой красный? — строго спросил начальник полиции.

Все посмотрели на Куприянова. — У вас шея опухла и на руке пятна, — заметила Оленька.

— Хунь Пунь пил? — спросил капитан Дубанько.

— Какой «хунь»? Дубанько, я тебя точно уволю за такие выражения! — рявкнул Сталин.

— Да чай с какими — то добавками, планете неизвестными! — оправдался капитан.

Куприянов утвердительно прокряхтел в ответ.

— Александр Казбекович, вас к врачу нужно срочно! — занервничала Оленька.

Дубанько поднялся из-за стола, позвал Куприянова с собой: «Пойдем, Хунь-Пунь, к врачу!». Оба вышли из кабинета.

— В общем, София, как выяснилось, дочь ваша помогла нам вычислить и поймать одного из участников банды «Кривая панда», — продолжил, между тем, Сталин.

У Оленьки глаза на лоб полезли от удивления. Маман же совершенно потерялась в своих мыслях.

— Простите, что? — пролепетала она.

— Свидетель, проживающий напротив человека, который выпил какой-то там «хунь пунь», утверждает, что Ольга вступила с этим сообщником в борьбу. Это так? — обратился к Ольге Сталин.

Ольга, недолго думая, кивнула.

— Утром член банды Бегемотова, Маргарита Драбадан, угнала мою машину. Стажер устроил диверсию — проколол колеса всех близкорасположенных автомобилей, чтобы никто не смог оперативно пуститься погоню. Капитан сел в первое попавшееся такси. Ольга, откуда вы знали, что машина находится на заднем дворе и колеса у нее остались целыми? — строго спросил полковник.

— Просто, — Ольга вдруг поняла, что у нее есть шанс выбраться из неприятности с минимальными последствиями, и потому дала волю природной уверенности в себе и своих силах, — стажер вызвал у меня впечатление недалекого человека и…

— Впрочем, неважно, — не дал ей договорить Сталин, — капитан рассказал, в какой спешке вы покинули автомобиль после аварии, даже туфлю свою оставили, погнались за преступником. Вы целенаправленно угнали машину, чтобы догнать преступника? — спросил Сталин, расхаживая по кабинету.

— Сам слышишь, как это звучит? — вмешался Жуков. — Отстань ты уже, друг, от девочки. Она такую услугу нам с тобой оказала. Сталин вздохнул.

Ольга выдохнула. Если бы не Жуков, начальнику полиции ничего не стоило бы понять, что она врет. Маман сидела рядом, молчала.

— В общем, Ольга, угонять полицейские машины, как ни крути — нехорошо. Ограничимся тем, что тебя накажет инспектор — лишение прав на управление автомобилем за то, что оставила место аварии. Этого будет достаточно. Повезло тебе, ущерб ремонта таксисту возмещать не придется — он без прав ездил. На этом разговор окончен, всего хорошего вам, — сказал Сталин и указал Оленьке на дверь.

Ольга незамедлительно попрощалась и вышла. Маман, таки, сидела в ступоре. Но вскоре проследовала за дочерью. Петроградская младшая воспользовалась тем, что Куприянов ушел к врачу, и потому поспешила к выходу, чтобы ее не успела догнать мама. Самое большее, что девушка сейчас хотела — остаться наедине с собой и своими мыслями, переварить все произошедшие с ней события за этот насыщенный эмоциями день.

Немного позднее…

Когда в лагере Романа Александровича царил хаос, Оленька Петроградская уже сидела в любимой кофейне «Имбирный пряник», которая находилась в десяти минутах езды на автобусе от фирмы Куприянова. В кофейне было очень уютно. Помещение рассчитано, максимум на двадцать человек. Столики расставлены таким образом, чтобы ни один гость не мог нарушить личное пространство другого: ни задеть его пальто на вешалке, ни толкнуть, ни наступить на ногу. Дизайн выполнен в стиле «лофт», горел камин, пусть и не настоящий, но атмосферу спокойного и душевного отдыха он мог поддерживать. В воздухе витал запах корицы — любимый аромат Оленьки. Никакого алкоголя — только вкуснейший оригинальный авторский кофе, чай и сладости. Фоном играла спокойная музыка.

Оленька просидела в кофейне весь вечер. Расположилась в уютном кресле у окна, наблюдала затем, как двое ребятишек на детской площадке бегают друг за другом, веселятся. Один упал в грязь, поднялся, вытер лицо и, смеясь, побежал дальше.

«Мне бы сейчас их заботы» — улыбнулась Оленька и вновь погрузилась в раздумья.

В душе её творился хаос. То грусть, то злость, то радость, то отчаяние. Она смогла такие масштабные и безрассудные события провернуть и все для того, чтобы план ее брата не провалился. И все оказалось напрасным! Девушка постоянно называла себя дурой. Ведь, если бы не случайность с поимкой стажера, оказавшегося членом банды «Кривая панда», то — либо штраф в несколько зарплат, либо тюрьма. Оленька помотала головой и откусила пончик.

Весь день её терзали смутные сомнения по поводу брата. «Казалось, что может случиться? С ним идет еще