Но девушка поступила по-другому. Она пошла к командиру латышского стрелкового полка в Кремле, с которым была как-то знакома, и все ему рассказала. Тот, разумеется, сообщил куда надо, благо заместителем Дзержинского был латыш М. И. Лацис.

И чекисты взялись за дело. Ничего особо трудного в этом не было. За Ивановым стали следить и выяснили, что он часто ходит в квартиру, где постоянно собирается много народа. Затем вломились туда и обнаружили у одного из присутствующих программу «Союза защиты Родины и свободы», опознавательный знак — вырезанный из визитной карточки, с буквами ОК, пароль и адреса в Казани.

Вот уж конспираторы! Разве что вывеску на дверь не повесили…

Чекисты начали раскручивать дело. Многих арестовали, взяли и весь штаб в Казани, чем порушили планы «Союза». Правда, с профессионализмом у тогдашних чекистов было плохо, поэтому многие подпольщики успели скрыться. Впрочем, до большинства провинциальных городов люди Дзержинского так и не добрались, не говоря уже о Савинкове, которого вообще изловить было непросто. После провалов и арестов в Москве и Казани штаб организации был перенесен в Ярославль.

Так что «Союзу» был нанесен ощутимый, но не смертельный удар. Может быть, чекисты раскопали бы и побольше, однако на это требовалось время. Между тем савинковцы перешли в наступление.

Новый план был интересным. Предполагалось устроить восстания в Ярославле, Рыбинске, Муроме и в ряде городов помельче. Дело в том, что из английского посольства стало известно, что планируется высадка союзников в Архангельске — с точными датами. При этом Савинков получил из того же посольства заверения о поддержке выступления.

И началось.

Восстания произошли 6 июля в Ярославле и Рыбинске, 8 июля — в Муроме. Но я буду рассказывать о них не хронологически, а по мере нарастания «крутизны».

Выступление в Рыбинске было тесно связано с ярославским. В этом городе, расположенном от Ярославля в 70 километрах, располагались огромные артиллерийские склады, которые прежде всего и были нужны повстанцам. Но один из членов местной организации выдал план восстания большевикам. История умалчивает, почему он так поступил — может, раскаялся, а может, испугался. Так или иначе, но явившихся к складам савинковцев ожидала теплая встреча. Тем не менее некоторыми им удалось овладеть — но что толку-то, если их все равно было не удержать? После вялой перестрелки, длившейся пять часов, члены «Союза» частично сдались, а частично разбежались.

Зачем было устраивать Муромское восстание, не очень понятно. Разве что причина в том, что выступления готовились еще в мае, до провалов. При «казанском варианте» оно имело некоторый смысл — дабы перекрыть железную дорогу Москва — Казань. При новом варианте действий никакого смысла в выступлении не было. Но тем не менее…

Началось восстание вечером 8 июля. Из красных сил в городе имелась лишь караульная рота. В полночь повстанцам удалось ее разоружить. В этом им помогли савинковцы, внедрившиеся на должность инструкторов Красной Армии. Военный комиссар был тоже их человеком, как и начальник милиции.

Поэтому граждан, которых знали как сочувствующих большевикам, довольно быстро арестовали — но всего лишь посадили под стражу. Убежать сумел только местный чекист.

Сколько было повстанцев изначально, точно неизвестно. Они являлись как местными, так и приехавшими специально для выступления. Главной ударной силой савинковцев были три грузовика с поставленными на них пулеметами.

На следующий день повстанцы вышли на белый свет. Многие надели погоны. Прежде всего они начали вербовку добровольцев в местную белую гвардию. Записывающимся выдавали винтовку и белую повязку.

Вербовка шла довольно бодро, но контингент подбирался сомнительный. В значительной степени это были местные бездельники и ученики реального училища. К примеру, по улицам бегал местный учитель астрономии, народный социалист[146]по партийной принадлежности, и уговаривал своих учеников записываться. Ну, а подростков-то легко подбить на такую вот романтику.

Забавно, но в белую гвардию целиком вошла еврейская община. (В городе было много евреев, в основном из числа беженцев из западных областей, где в Первую мировую войну шли военные действия). Как потом поясняли евреи, они хотели просто получить оружие, опасаясь погромов. Некоторые основания к этому были, кое-кто из жителей порывался под шумок затеять погромчик.

Восстание благословил епископ Муромский Митрофан и даже передал повстанцам некоторое количество денег — хотя у них и своих было полно. Противники большевиков бурно радовались происходившим событиям, но недолго музыка играла. Уже на следующий день, 11 июля, к Мурому подошли вооруженные рабочие железнодорожных мастерских и окрестных заводов и без особого труда выбили повстанцев из города, а потом догнали и разбили вдребезги.

Кстати, на состоявшемся впоследствии суде большинство участников восстания были оправданы.

А вот в Ярославле дело обстояло очень серьезно. Именно там располагались главные силы «Союза». К тому же восстание в этом городе являлось основным, а остальные — только вспомогательными.

Итак, в ночь с 5 на 6 июля в Ярославле начал действовать отряд полковника Перхурова. Работали ребята грамотно. Центром заговора было окружное артиллерийское управление. С помощью своих людей, внедрившихся в это учреждение, савинковцы сумели захватить единственный в городе броневик. Впоследствии откуда-то у них появился и второй, откуда он возник — осталось неизвестным. Эти бронемашины и оказались решающим фактором.

Были у повстанцев и еще свои люди в советских учреждениях. К примеру, комиссар губернской гражданской милиции бывший прапорщик Фалалеев, командир летучего конного отряда бывший прапорщик Баранов, начальник команды мотоциклистов бывший юнкер флота Ермаков, инспектор уголовной сыскной милиции Греков, командир автопулеметной роты Супонин. Ничего так ребята подготовились.

Поэтому повстанцы довольно быстро подавили сопротивление большевиков (которое, впрочем, было достаточно вялым) и взяли город под контроль. В том числе — местный арсенал, где имелось много пулеметов.

Затем они не только стали разбираться с деятелями Советской власти и захваченными большевиками (хотя этим, конечно, тоже занимались) — но и начали укреплять город. Полковник Перхуров оказался на высоте. Вокруг города вырыли окопы и построили проволочные заграждения, окраинные дома превратили в огневые точки. То есть с налету Ярославль было теперь не взять. Выполнив все эти работы, повстанцы приготовились ждать союзников.

Надо сказать, что поддержали савинковцев далеко не все. К примеру, секретарь профсоюза печатников меньшевик Богданов в первый день восстания явился на собрание железнодорожников. Он приветствовал рабочих с падением власти большевиков и предложил послать своих дружинников для охраны города (на самом-то деле это означало присоединиться к восставшим). Но когда его спросили, какая же будет новая власть, он стал мямлить что-то невнятное. Так что большинство рабочих предпочли не связываться. Удалось набрать лишь 100 человек — остальные железнодорожники, как и вся Корзинкинская фабрика, решили остаться в стороне. Зато в монастыре вооружились все монахи. Восставшие издали следующий документ: