— Саша, — сказал Костя. — Ведь они ее убьют!

Я подумал, кивнул и немедленно достал бумажник, куда сунул когда-то визитную карточку Нины Шимовой.

— Звони, — сказал я и стал диктовать телефон.

Костя тотчас стал набирать номер. Один раз набрал, другой…

— Занято.

— Они оборвали линию, — предположил я. — Надо ехать.

— Езжай, — распорядился он. — Я позвоню Романовой, пусть пошлет своих людей. Она нам живой нужна, Саша!

Я торопливо сбежал вниз и в коридоре остановился как вкопанный. Навстречу мне неторопливо шел Сережа Семенихин, привычно жуя жвачку.

— Здравствуйте, Александр Борисович, — сказал он. — Что-нибудь случилось?

— Как тебе сказать, — пробормотал я. — Случилось. Зайди к Константину Дмитриевичу, он хочет с тобой поговорить. У меня, извини, важное дело.

— Хорошо, я зайду, — пообещал он.

Может, мне и стоило немедленно крутить ему руки и тащить в кутузку, но я этого не любил и потому предоставил все объяснения Меркулову. Конечно, мне было неприятно, что мой воспитанник так прокололся, это сулило многие неприятности, да и разочаровываться не хотелось, но во всем этом повороте было какое-то романтическое откровение, после которого Сережа Семенихин для меня перестал быть жующей машиной.

Я запрыгнул в машину и погнал в Строгино.

А в это время к дому Нины уже подъехали три крытые машины с автоматчиками, и по команде офицеров те быстро оцепили весь дом. Группа захвата, громко топоча сапогами, кинулась вверх по лестнице. Вскочившего охранника стволом автомата прижали к стене, а потом только предъявили документы, которые его успокоили.

— За кем это? — только и спросил он.

Аня первая услышала шум на улице и выглянула в окно. Увидев машины, бегущих солдат, она сразу все поняла и немедленно начала плакать.

— В чем дело? — встревоженно подошла к ней Нина. Она тоже глянула в окно и нахмурилась.

— Что там происходит?

— Нинуля, прости меня, — заплакала Аня во весь голос. — Я тебя предала…

Она упала на колени и отчаянно зарыдала, начав биться головой об пол. Нина подняла ее, спрашивая:

— Кого ты предала? Что такое ты говоришь, дуреха?..

— Тебя, — рыдала Аня. — И Сережу твоего тоже… Про Бэби сказала, про Феликса, про все… Прости меня, родная моя…

Она опять бухнулась на колени, но на этот раз Нина просто оттолкнула ее. В дверь уже начали бить прикладами. За дверь она не опасалась, но продолжение могло быть и круче. Она быстро достала из сумочки браунинг, из тайника в столе извлекла «стечкина», открутив и отбросив ненужный уже глушитель. Сдаваться она не собиралась.

— Спрячься, — рявкнула она Ане. — Быстро, ну!..

— Нина, они же убьют тебя, — с ужасом произнесла Аня.

— Значит, есть за что, — сказала Нина.

В этот момент раздался взрыв, и входная дверь слетела с петель. В проем метнулись какие-то фигуры, но Нина хладнокровно выстрелила несколько раз, — двое упали, остальные отскочили назад.

— Сдавайся, Бэби, — крикнул кто-то с лестничной площадки. — Мы сейчас гранату бросим — Нина не ответила. И действительно, в квартиру влетела граната, но со слезоточивым газом. Нина сразу стала задыхаться и метнулась к окну. Аня же, закашлявшись, кинулась к двери, и автоматная очередь скосила ее. Нина распахнула окно, и тотчас в нее стали стрелять с улицы. Обложили. Она трижды выстрелила из «стечкина», и трое бравых автоматчиков упали, остальные поспешно попрятались. Она выскочила на лоджию, поспешно перебралась через декоративный барьер на соседнюю и через открытую дверь ворвалась в квартиру соседей. Хозяйка, немолодая женщина в цветастом халате, сушившая феном волосы, отчаянно закричала, когда увидела ее с пистолетами, но Нина рявкнула:

— К стене, быстро! — И та поспешно отпрыгнула.

Нина распахнула дверь и выбежала на лестничную площадку. Эта квартира была уже в соседнем подъезде, и у Нины сохранялся мизерный шанс вырваться. Она бросилась вниз, в гараж, подбежала к своей машине, и здесь ее остановил окрик:

— Стоять! Бросить оружие, я стреляю! Здоровенный тип в пятнистой форме нацелил прямо ей в лицо автомат, и пистолеты невольно выпали у нее из ослабевших рук Тут же к ней подскочили, бросили на землю, сцепили руки за спиной наручниками. Бэби был пойман.

Полковник Рогозин подошел к ней, лежащей на бетонном полу, пнул слегка ногой и усмехнулся.

— Все, ребята, спасибо, — выдохнул он. — Скажите там, что операция закончена.

— Куда ее? — спросил офицер в камуфляже.

— Ступайте, — сказал Рогозин. — Мне с ней надо поговорить.

Офицер отдал честь и ушел. Рогозин, кряхтя, поднял ее, поставил к стене. Некоторое время он смотрел на нее с неподдельным изумлением, вытирая при этом руки носовым платком.

— Так это правда? — спросил он. — Ты и есть легендарный Бэби?

Нина не отвечала. Падая, она разбила себе губу и теперь была занята тем, что вылизывала рану.

— Вот что, девочка, — заговорил Рогозин. — Я знавал Феликса. Мы работали вместе.

— Что вам от меня надо? — спросила Нина.

— Ключ, — сказал он. — Сообщи мне ключ, который вы вчера нашли, и я позабочусь, чтобы ситуация изменилась.

— Вы меня убьете, — сказала Нина.

— Нет, — покачал головой Рогозин. — Я ведь был доверенным человеком твоего Феликса. Они его убили, но я-то жив. Я буду мстить за него.

— Хорошо же вы мстите, — буркнула Нина.

— Я тут ни при чем, — сказал Рогозин. — Ты сама выбрала свой путь, ты знала, на что шла. Но я смогу тебе помочь, если ты поможешь мне. На тебе столько убийств.

— Нет, — сказала Нина — Вы ничего не докажете. Когда убивали Соснова, я была уже дома.

— А при чем тут Соснов? — неожиданно улыбнулся Рогозин. — Соснова ты не убивала я знаю. Соснова убил я.

Нина посмотрела на него испуганно.

— Ну не я, — сказал Рогозин. — Мой человек, конечно. Соснов пал жертвой большой смены поколения. Он ведь тоже хорошо знал Феликса. — Рогозин усмехнулся.

— Я вам ничего не скажу, — сказала Нина.

— Ты не понимаешь, — сказал Рогозин. — Тебя не просто будут пытать. После нашего допроса ты станешь психически ненормальной. Ты все расскажешь и окажешься в психушке, потому что не сможешь жить среди людей.

— Валяйте, — безразлично проговорила Нина. — Не знаю, что я смогу вам рассказать в таком состоянии, но сейчас я не скажу ни слова.

— Скажешь, — сказал Рогозин. — Эй, Николаша… Поди сюда, милый.

Из темноты вышел грузный человек Нина изумленно на него уставилась, потому что это был Бук. Но Рогозин тоже удивился.