Подбежав к передатчику, Уорн раздавил его каблуком, затем обернулся, вглядываясь в широкую бетонную стену Утопии. Высоко на крыше, в тени купола, стоял человек в твидовом кепи и вельветовом пиджаке, опираясь на винтовку с длинным стволом. Он слабо махнул Уорну рукой, а затем сел. Оружие упало, скрывшись из виду.

Уорн тоже сел. На парковке до сих пор было жарко, несмотря на тень. В нескольких ярдах от него лежало неподвижное тело Джона Доу.

Ученый огляделся вокруг, положив руки на колени и ошарашенно моргая. Невдалеке быстро промчался седан последней модели с желтой мигалкой, направляясь к шоссе. Уорн не обратил на это внимания. Взгляд его был устремлен на неровную красную линию горизонта, откуда приближался ряд приземистых силуэтов, поднимая с земли облака пыли. Ему показалось, будто он слышит звук бьющих по воздуху гигантских крыльев.

Прибыло подкрепление.

Солнечные лучи падали на стены каньона, покрывая песчаник красными, желтыми и коричневыми пятнами. Уорн сидел в одиночестве у окна, наслаждаясь согревающим лицо теплом. На этот раз он не забыл взять темные очки. Мягкое покачивание вагона успокаивало, принося с собой воспоминания из далекого детства. Из громкоговорителей раздавался знакомый приятный голос, но на этот раз к нему добавлялась информация о вновь открытом всего две недели назад космопорте Каллисто и новых аттракционах.

Ученого вывел из задумчивости послышавшийся за его спиной вопрос. Обернувшись, он увидел человека лет сорока с редеющими волосами и румяным лицом.

— Простите? — переспросил Уорн.

— Я говорю — вы здесь впервые?

Уорн покачал головой, вспомнив последний раз, когда он видел эти красные стены — из санитарного вертолета, мчащегося в сторону Вегаса. Руки его были тогда обложены льдом, и какой-то человек в форме что-то кричал, задавая вопросы. Покачивание вагона на миг показалось ему не таким приятным.

— Я — да. То есть впервые. Никак не могу поверить, что в самом деле нахожусь здесь. — Незнакомец говорил быстро, на одном дыхании. — И все из-за той статьи, что я написал.

Неприятное ощущение прошло, и Уорн отбросил воспоминания.

— В самом деле?

— В «Эпикурейском ежеквартальном обозрении». Про средневековую кухню. Я ведь историк кулинарии.

— Историк кулинарии?

Но незнакомца не требовалось переспрашивать.

— Да. И вот на прошлой неделе мне позвонил Ли Данвич, глава службы питания Утопии, — представляете, сам Ли Данвич, который отказался от трехзвездного парижского ресторана и прочего ради работы в парке? В общем, он попросил меня приехать и оценить некоторые меню Камелота; знаете, они открывают два новых ресторана, и опрос гостей показывает, что некоторые блюда им не нравятся, поскольку средневековая еда отличается… Господи, вот она!

Монорельс обогнул узкий изгиб каньона, и впереди открылся обширный фасад Утопии, мерцающий в лучах солнца, словно некий монументальный мираж. Поток слов внезапно оборвался, и его собеседник уставился на представшее перед ним зрелище.

Глядя на него, Уорн невольно улыбнулся.

— Приятно вам провести время, — сказал он.

Внутри Ядра все часы показывали ноль пятьдесят. Длинные гулкие галереи, казалось, затаив дыхание, ждали внезапного притока посетителей. Уорн стоял на платформе, окидывая взглядом отполированный металл и светлое дерево, пустые рестораны и магазины, изящную голубую ленту купола над головой. Он медленно вздохнул, потом еще раз. Историк кулинарии — Уорн уже забыл, как его зовут, — спешил по пандусу в сторону выстроившихся как на параде служащих в белых куртках. По мере приближения приглашенных специалистов и всевозможных важных персон шеренга начала распадаться, и Уорн увидел, как навстречу историку шагнула молодая женщина. Ему показалось, что он узнал Аманду Фримен, которая встречала его самого девять месяцев назад.

Неожиданно он увидел, что к нему быстро идет по пандусу Сара Боутрайт.

Сначала ему, как обычно, бросились в глаза простые, строгие черты ее лица. Но когда она подошла ближе, он заметил кое-что еще. Слегка опущенные уголки рта и едва заметные темные полоски под глазами говорили о пережитом глубоком личном горе.

За недели, последовавшие за его возвращением в Питсбург, ему пришлось разговаривать с бесчисленными представителями службы охраны правопорядка, агентами Бюро по контролю за оборотом алкоголя, табака, оружия и взрывчатых веществ, сотрудниками отдела обслуживания посетителей Утопии. Чуть позже у него состоялись десятки телефонных бесед с проектировщиками парка и специалистами по компьютерным системам. Но с Сарой Боутрайт ему предстояло говорить впервые. Последний раз, когда он ее видел, она сидела на полу камеры, поддерживая голову умирающего Фреда Барксдейла.

Он подумал было ее обнять, но вместо этого лишь протянул руку.

— Сара! Какой приятный сюрприз!

Она пожала его руку — коротко, но крепко.

— Я видела твое имя в сегодняшнем списке специалистов. Вот и решила сама тебя встретить.

— Тебе разве не надо где-то быть? — спросил он. — На этом вашем утреннем совещании, как оно называется…

— Военный совет? Там могут обойтись и без меня.

Они начали спускаться по пандусу следом за идущими в сторону Ядра специалистами и их сопровождающими в белых куртках. Уорн бросил взгляд на еще одни часы. Ноль сорок восемь.

— Собственно, даже приятно вырваться хоть разок, — сказала Сара. — Дел сейчас по горло, готовимся к празднованию второй годовщины. Да еще вся эта новая бюрократия — не одна комиссия, так другая. По охране здоровья и безопасности, по охране окружающей среды, по промышленной гигиене… Порой кажется, будто от чиновников некуда деться.

— Все так плохо?

— Даже хуже. Но бизнесу не мешает. Посещаемость парка выросла за прошлый квартал на пятнадцать процентов. Мы теперь на третьем месте.

Уорн понимал, что, приводя цифры и проценты, Сара пытается таким образом себя утешить. Что-то в ней изменилось; это крылось глубоко в ее взгляде, но он не мог сообразить, что именно.

Они прошли между расположенными в форме подковы фонтанами, мимо голографических картин и входного портала Камелота. Появляясь из потайных дверей или исчезая за стенными панелями, быстро шагали служащие, торопливо завершая последние приготовления. Впереди, у входного портала Каллисто, музыкант в блестящем комбинезоне нес инструмент, похожий на футуристическую виолончель.

— Идем, — сказала Сара, нарушив тишину, становящуюся тягостной. — Покажу тебе кое-что.

Они прошли мимо ряда магазинов и галереи «Мысленный взгляд», затем Сара свернула к дальней стене Ядра, к массивному шестиугольному порталу. Над ним виднелась колеблющаяся, словно в воде, вывеска: «Атлантида». «Ну конечно», — подумал Уорн, взглянув на надпись.