– Да какие тут происшествия. – Артур наконец улыбнулся. Его брови расползлись в стороны. – Ну, бывает, какой-нибудь странный дед забредет, не прогонишь. Да и то, это в основном когда у них осеннее обострение.

– И ты вот так целый день сидишь и смотришь на камеры? – Инга кивнула на монитор, видимый из-за стойки. Монитор был разбит на шестнадцать маленьких черно-белых квадратиков. В некоторых, как муравьи, копошились люди, в некоторых ничего не происходило.

Артур проследил за ее взглядом и скривился:

– Да не. Ну то есть как, смотрю вообще-то. Но что толку, если за всем бизнес-центром все равно не уследишь. Записи сохраняются, надо будет, всегда можно проверить.

– И сколько их хранят? – беззаботно спросила Инга и сделала еще один маленький глоток.

– Да дней десять вроде. Ты тогда уж про себя расскажи. Ты чем занимаешься?

– Мне вообще-то надо бежать. – Инга обворожительно улыбнулась. – Прости, я так, на минутку подошла. Извиниться. Еще увидимся!

Она снова просияла улыбкой, глядя, как непонимание обозначается на лице Артура ползущими по лбу бровями, и зашагала к лифту.

Десять дней – это ерунда. Пока непохоже (Инга вздохнула), что она приведет свой план в исполнение за десять дней. А даже если так – еще менее вероятно, что кому-то понадобится смотреть камеры видеонаблюдения из их офиса. Тем не менее она хотела все сделать чисто. «Не наследить», как говорили в детективных сериалах.

Этот разговор с Артуром пробудил в Инге азарт. Вот как ловко она все у него выведала! Настоящая шпионка. Теперь с той же ловкостью ей надо обыскать кабинет Ильи. Дело плевое – дождаться, пока все уйдут, зайти и проверить его ящики. Она ведь даже уже делала это однажды, хоть в тот раз и с его разрешения. Все равно тогда никто ничего не заметил.

Остаток дня Инга провела в приятном возбуждении. То, что она будет рыться в вещах Ильи, ни на сантиметр не приближало ее к придумыванию плана, но ценность заключалась в самой преступности этого действия. Инге казалось, что это станет для нее своеобразным обрядом инициации – не безобидный флирт в тиндере, а обыск кабинета, поступок, несомненно, наказуемый. Она пройдет через этот обряд и из обычной Инги станет нарушительницей, и тут уж все начнет развиваться по совсем иным, неведомым ей пока законам. Может, и особая злодейская удача ей улыбнется.

Пока, однако, удача от нее только отворачивалась: в шесть вечера весь офис сидел на месте как приклеенный. В семь ушло не больше половины. Обычно к этому времени этаж пустел, но, как назло, не сегодня. Сам Илья тоже по-прежнему восседал в своем кабинете. Чтобы развлечься, Инга вела с ним переписку от лица Агаты, но нервничала все больше.

Наконец в семь тридцать ушел Илья. Без десяти восемь домой засобиралась Алевтина, последняя из их отдела. Тем не менее Инге пришлось просидеть до девяти, пока не ушла и Самойлова из маркетинга. Инга встала со стула и оглядела опенспейс, потом прошлась по нему, заглядывая во все закутки и переговорки. Никого.

Ее охватил мандраж. А вдруг кто-нибудь вернется? А вдруг уборщица? А вдруг ее все-таки увидит по камере какой-нибудь охранник и прибежит проверять, что она тут делает? Хоть Артур и сказал, что они редко смотрят в монитор, везение могло подвести.

Инга вернулась к своему столу и некоторое время постояла возле него, покачиваясь с носка на пятку, словно готовилась к прыжку. Сейчас или никогда. Еще раз качнувшись назад, она развернулась на каблуках и зашагала к кабинету Ильи. Ковролин скрадывал ее шаги.

Черный блокнот Ильи лежал точно по центру стола, словно ждал ее. Инга приблизилась и открыла его дрожащими пальцами, точно от одного ее прикосновения в кабинете могла взвыть сирена.

Последней записью там была одна перечеркнутая фамилия – «Лазерсон», а потом было написано: «Пер.» Видимо, «Перекресток».

Никакого Лазерсона Инга не знала. Она стала листать блокнот в обратную сторону. Невразумительные сокращения, цифры, имена коллег. Через несколько страниц Инге снова попался Лазерсон. Потом еще раз. Кто бы это ни был, Илья встречался с ним регулярно. Из любопытства Инга пролистала блокнот почти до самого начала. По датам это был март, тогда они с Ингой еще были вместе. Фамилией Лазерсон страницы пестрели и тут. Странно, при ней Илья никогда не упоминал этого человека.

Инга отложила блокнот и выдвинула верхний ящик стола. Бумажки, чеки, счета. Россыпь визиток. Инга открыла второй ящик. То же самое. Третий был вообще пуст. Когда Инга потянула за него, по дну с дробным перестуком прокатился карандаш.

Четвертый ящик оказался снова забит документами. Инга встала перед ним на колени и начала извлекать листок за листком. Отчет. Программа какой-то выставки за прошлый год. Счета, счета, счета. Фотография с Алевтиной.

На этаже хлопнула дверь. Инга приросла к полу.

– Да, – услышала она отчетливый голос Самойловой. – Я зарядку забыла. Уже почти до метро дошла, но пришлось возвращаться, а то она у меня одна. Опоздаю немного.

Шагов не было слышно. Проклятый ковролин! Инга втянула голову в плечи и даже перестала дышать, пытаясь угадать, куда Самойлова направилась. Если она дойдет только до своего стола и сразу повернет назад, то еще ничего – оттуда ей кабинет Ильи не увидеть. Но если решит пройтись по офису – все пропало.

В тишине Инга услышала, как клацнула зарядка, выдираемая из розетки.

– Блин, ну хоть бы свет за собой выключали, – недовольно сказала Самойлова, причем так громко, как будто обращалась к собеседнику. Может быть, она все еще говорила по телефону.

Инга попыталась вспомнить, где остался включенным свет, и помертвела. Свет горел только в кабинете Ильи. Она включила его, когда вошла.

Тишина, в которой к ней неумолимо приближалась Самойлова, была ужаснее самого душераздирающего рева.

Не понимая, что делает, Инга привстала на корточки и с прытью, которой эта поза никак не предполагала, бросилась за диван. Между углом дивана и стеной был небольшой зазор. Рухнув там на колени, Инга уткнулась лбом в пол и крепко зажмурилась. Она не сомневалась, что, когда она рванула к дивану, Самойлова как раз проходила мимо стеклянной стены и видела ее маневр. Каждую секунду она ждала окрика и жмурилась все сильнее, как будто это могло помочь ей стать незаметной.

Щелкнул выключатель, и даже сквозь зажмуренные веки Инга почувствовала, что наступила темнота.

– Да не выключают свет никогда, – снова недовольно сказала Самойлова. – Все, я бегу. Жди.

Инга просидела, съежившись в комочек, пока не услышала, как опять хлопнула дверь. Она выждала еще минуту, а потом очень медленно разогнулась. От напряжения у нее страшно ныли все мышцы, и даже зубы болели от того, как крепко она их сжимала.

Инга с трудом встала и доковыляла до стола. На улице еще не совсем стемнело, и в кабинете стоял синий полумрак. Открытый ящик напоминал отвисшую губу, из которой торчала, наполовину вывалившись, стопка бумаг. Инга даже не помнила, как запихивала ее туда. Самойлова только чудом могла этого не заметить.