ними потянулся обоз повозок, числом больше тридцати, одна за другою; далее отряд царской стражи, впереди которого шли двести пятьдесят скороходов, без музыки и без барабанного боя, неся в руках поднятые вверх бичи, ярко блестевшие золотом.

Начальник отряда, чашник и голова, Георгий Петрович Лутохин отличался сколько блеском наряда, столько же и своею важностью. Под ним был лихой конь в дорогом уборе, беспрестанно грызший серебряные удила.

По такому началу мы ожидали увидеть что-нибудь необыкновенное и не обманулись. Следующий поезд привел нас в изумление. Впереди ехал конюший Тарас Растопчин, за ним вели 6 превосходных коней, на которых вся сбруя и попоны горели золотом и серебром; 12 лошадей из-под царской кареты, покрытых красным штофом, вели каждую по два конюха под уздцы одну за другою. Наконец, ехала второстепенная карета его величества, ослеплявшая блеском золота и хрусталя.

Новым поездом управлял (ясельничий) Петр Яковлевич Вышеславский; позади его несли скамейку, обтянутую красным сукном, которую дают под ноги царю, когда он садится на лошадь; потом ехали восемь главных всадников, которые при этом служат его величеству, в одежде, гораздо пышнейшей прежних, и с серебряными и позолоченными кольцами на передней части сапог; посереди их несли персидские ковры для лошадей, удивительно вытканные серебром и золотом, каждый по два человека.

Потом ехали стрелки со стрелами в руках и два оруженосца с мечами его царского величества и наследника престола; далее два молодых боярина; за ними по обоим бокам улицы по 200 стрельцов очищали дорогу с посеребренными и золочеными хлыстами одинакового размера; наконец, в карете ехал царь с наследником и главным воеводою Долгоруким (Юрием Алексеевичем); по бокам длинные ряды копейщиков и секироносцев, и у самой кареты множество бояр, стольников и чашников в золоте, серебре и жемчуге. Поезд заключался тремя каретами и толпою слуг.

Когда кареты проезжали возле нас, то царь велел остановиться, приподнял шапку в знак благосклонного приветствия послам, и прислал главного дьяка спросить о их здоровье. По его примеру и наследник прислал осведомиться и от его имени.

С подобной же пышностью из других ворот дворца показался поезд царицы. Впереди ехал (стрелецкий голова) Иван Грибоедов с двумястами скороходов, за ними вели двенадцать рослых, белых как снег лошадей из-под цари-цыной кареты, обвязанных шелковыми сетками. Потом следовала маленькая, вся испещренная золотом, карета младшего князя (будущего Петра I) в четыре лошадки пигмейной породы; по бокам шли четыре карлика и такой же сзади на крохотном коньке. В другой карете везли царских детей; за ними следовала карета царицы, чрезвычайно большая, запряженная двенадцатью лошадьми; по бокам шли пешком отец царицы (Кирилл Полуектович Нарышкин), Артамон (Сергеевич) и множество сановников; в карете, также в 12 лошадей, ехали сестры и родственницы царской фамилии, и 42 лошади везли придворных дам; позади всех отряд конницы».

Вся эта масса людей передвигалась в каретах, на телегах или в большинстве своем шла пешком. Первая остановка делалась при выезде из Москвы. Она именовалась «слазкой», поскольку государи проезжали город по большей части верхом, а здесь слезали с коня. До 1652 г. «слазка» бывала у Марьиной Рощи, а с этого года «у креста», поставленного на месте встречи москвичами мощей митрополита Филиппа Колычева, убитого в XVI в. Малютой Скуратовым во время опричнины Ивана Грозного.

Спустя почти столетие по инициативе патриарха Никона его мощи были перенесены из Соловецкого монастыря в Москву, а сам Филипп был канонизирован. 9 июля 1652 г. мощи торжественно принесли в Первопрестольную. Их встречали крестным ходом с участием царя и церковных иерархов. Алексей Михайлович в письме князю Н. И. Одоевскому писал о множестве народа, так что нельзя было и яблоку упасть, собравшегося на встречу. Позднее в память о встрече здесь был установлен крест, а местность получила название Крестовской заставы.

На месте «слазки» для государя и его свиты раскидывались шатры. Царь входил в свой шатер, отдыхал в нем после церемониального шествия столицей и переменял нарядное платье на более скромное дорожное. О палатках для царя и его свиты Лизек писал: «Снаружи они были обтянуты тонким алым сукном с разными на нем фигурами, а внутри обиты шелковыми, серебряными и золотыми тканями и отделялись одна от другой матерчатыми занавесями; форма их имела вид четвероугольной крепостцы со рвами, окопами и башенками по углам».

Отсюда государь посылал стольников и ближних людей к царице с детьми, если они не сопутствовали ему, к патриарху и некоторым боярам «спросить о здоровье», что в отношении царицы и патриарха было принято тогдашним этикетом, а в отношении бояр являлось показателем особой милости.

Устав Троице-Сергиева монастыря XVII в. под 25 сентября сохранил подробное описание церемоний, связанных с пребыванием царей в обители: «Малую вечерню (накануне праздника) поют, как приедет архимандрит от государя из Воздвиженского, – к малой вечерне благовест; и потом поют (в церкви преподобного Сергия) на воротах вечерню большую, а звонят во все колокола три часа, архимандрит ходит со всею братиею к вечерне, а поют без литии поскору, – стихиры на 6; и после вечерни архимандрит и священники и диаконы в ризах пойдут встречать государя и вся братия: а как государь будет близко Убитика (овраг на дороге, верстах в полутора от посада и верстах в трех с половиной от монастыря) и в то время и ранее станут благовестить в большой колокол и встречают государя во святых вратах архимандрит со крестом, а большой диакон с кадилом с Никонским, – архимандрит благословляет государя крестом большим, и покланяются все государю и пойдут впредь (вперед его) к церкви, диаконы по два, по два и по них священники по два, по два, и по них архимандрит со крестом; и как государь войдет во врата церковные, и диакон с кадилом говорит ектенью, и государь ходит ко образом и к чудотворцу, и совершив ектенью отпуст со крестом, – архимандрит государя благословляет крестом; и потом государь станет на месте, архимандрит, сняв ризы, поднесет государю посох (для стояния с ним во время службы, чтобы опираться на него в случае усталости), да зовет государя ко всенощной; и государыню царицу встречают также; и потом государь пойдет во храм чудотворца Никона и в большую церковь Пречистую (т. е. Успенский собор): также и там ектенья говорят, – ходит архимандрит да диакон; а из Пречистые храма государь пойдет в свои кельи, архимандрит и келарь и казначей и соборные старцы провожают и там на крыльце келейном подносят государю питие, а государь царь жалует архимандрита и бояр и келаря и соборных старцев питием.

А всенощное начинают в ризах, диакон со свечей, а поп с кадилом, и поют по уставу; ко