«27 октября 1899 г.

Уважаемый доктор Сименс!

Несколько дней назад доктор Мумм фон Шварценштайн, чрезвычайный посол Германской империи в Вашингтоне, передал мне Ваше письмо от 8 августа. Я с радостью познакомился с этим способным дипломатом и также узнал от него Ваше мнение. Из двух коротких бесед, которые я имел с доктором фон Шварценштайном, у меня сложилось впечатление, что в немецких правительственных кругах существует намерение, пусть даже не до конца сложившееся, предпринять до определенной степени репрессалии против Соединенных Штатов, ликвидировав льготный таможенный тариф для Соединенных Штатов, который сейчас существует на ряд товаров, ввозимых в Германию из США и других стран. Я спросил посланника, не вызовет ли такой шаг возмущения и протестов со стороны Соединенных Штатов, поскольку подобная процедура не сочетается с пунктом о «стране наибольшего благоприятствования» в соглашении между Соединенными Штатами и Германской империей. По его словам, правительство Германии считает, что льготные тарифы уже действуют в отношении Франции и России и что Германия имеет право заключать сходные договоры с другими государствами и потому не нарушает условий своего соглашения с Соединенными Штатами.

Я не в том положении, чтобы иметь возможность высказывать мнение по данному вопросу, но мне кажется, что необходимо всеми силами избегать шагов, которые снова могут усилить трения, до недавнего времени осложнявшие отношения Америки и Германии. Такое напряжение, безусловно, возникнет, если подобные намерения воплотятся в жизнь или даже станут предметом официального обсуждения, и потому я считаю желательным, чтобы данный вопрос не продвигался дальше…

Искренне Ваш,

Джейкоб Г. Шифф».

Он по-своему объяснял то волнение, которое вызвал в Америке предстоящий визит принца Генриха в 1902 г., написав одному корреспонденту: «Поразительно, до чего добрые республиканцы в Америке захвачены ожиданием королевского визита. С другой стороны, необходимо помнить, что в наши дни короли действительно воплощают в себе то, что в республике олицетворяет национальный флаг, а именно они служат материальным символом национального духа».

Позже он выражал надежду, что данный визит приведет к возобновлению дружбы между двумя великими державами и нанесет последний удар вспышке шовинизма, обострившейся в последние годы.

12 января 1903 г. Шифф согласился вступить в американское отделение Лондонского общества пилигримов, «которое ставит своей целью способствовать англо-американской дружбе», и в январе 1904 г., по приглашению Джона У. Фостера, он принял участие в третейской конференции в Вашингтоне. 20 сентября 1911 г. он писал Уильяму Байярду Хейлу, тогда редактору «Уорлдс Уорк», излагая свои взгляды на постепенный подход к лучшему взаимопониманию между народами и разрешению спорных вопросов мирными средствами. Он выражал надежду на то, что «постоянные и энергичные призывы к разрешению международных споров с помощью третейских судов и других мирных средств постепенно настроили общественное мнение по всему миру в пользу сохранения мира, что возымело сильное действие на правительства многих стран и… вероятно, с течением времени приведет ко всеобщему миру».

19 июня 1912 г. он писал Джеймсу А. О’Горману, тогда сенатору от штата Нью-Йорк, об ожидающих подписания третейских договорах с Англией и Францией, высказываясь в пользу их скорейшей ратификации, которая, как он надеялся, подготовит почву для такого же договора между Соединенными Штатами и Германией.

В том же году, во время неоднократных беспорядков на Балканах, он выражал надежду на то, что Австрия и Сербия договорятся мирным путем. 29 апреля 1913 г., во время конференции послов в Лондоне, он писал Касселю, что, если страны Антанты будут держаться вместе, силы мира одержат победу. В том же духе 6 января 1914 г. он писал Циммерманну, заместителю министра иностранных дел Германии, выражая надежду, что взаимопонимание между великими державами после балканских беспорядков отложит опасность вооруженного конфликта и что можно обеспечить постоянный мир в Европе.

Мировая война особенно серьезно ударила по тем гражданам Соединенных Штатов, которые родились в Германии или Австрии. В случае таких людей, как Шифф, проблемы и противоречия оказались самыми вопиющими. Он всегда хранил в сердце теплые чувства к своей родине. Там жили его братья и их семьи. В Германии у Шиффа осталось много друзей. С другой стороны, несколько его племянников были британскими подданными, и у него имелось много друзей также в Англии и Франции. Помимо личных чувств, он, будучи человеком сугубо мирным, резко отрицательно относился к любым войнам в принципе. 30 июля 1914 г. он писал Зангвиллу: «Сейчас ужасный призрак общеевропейской войны так же сильно занимает мой разум, как и разум всех здравомыслящих людей, поэтому я… не могу писать длинные письма и на сегодня лишь шлю мои самые добрые пожелания Вам и Вашим близким».

В тот день он уехал в Бар-Харбор. Обычно он уезжал туда на месяц в августе, что составляло весь его регулярный отпуск. Однако в 1914 г. Шифф прервал свой отдых раньше времени и через два дня вернулся в Нью-Йорк, потому что, по его словам, он «счел лучшим, ввиду ужасной войны в Европе, находиться на своем посту». 28 августа в письме государственному секретарю Брайану он призывал правительство «возглавить, вместе с другими заинтересованными правительствами… действия, чтобы при первом же благоприятном случае внести предложение об общем посредничестве и обеспечении справедливого разрешения вопросов, которые придется обдумывать и решать по окончании ужасного и прискорбного конфликта, развязанного различными европейскими странами».

22 сенттября он писал губернатору Мартину Г. Глинну, отказываясь от поста уполномоченного Нью-Йорка на выставке в Сан-Франциско, потому что, «имея многочисленных родственников и близких друзей, живущих в зоне военных действий, ряд из которых находятся в армии – как немецкой, так и английской, – мы, несомненно, вскоре после того, как завершится идущий сейчас ужасный конфликт, пожелаем поехать в Европу».

Очевидно, он считал, что война, скорее всего, закончится в течение года.

В письме от 9 октября своему племяннику, Мортимеру Г. Шиффу, жившему в Лондоне, он спрашивал: «Почему страны ведут жестокую, безжалостную борьбу? Я в самом деле не могу этого понять и даже сейчас считаю, что они могут собраться – что, правда, вряд ли произойдет – пусть даже только ради того, чтобы положить конец бойне и разрушениям, в попытке уладить разногласия и найти modus vivendi по принципу «живи сам и давай жить другим», ибо, в конце концов, в корне всего конфликта лежит единственно желание существования, а не увеличения своей территории до огромных размеров… за исключением России, которой одной нечего терять и которая приобретает все».

В письме Жюлю Филиппсону из Брюсселя он выражает сочувствие Бельгии: «Какое ужасное испытание выпало на долю Вашей страны! И на какой бы стороне кто-то ни находился, невозможно не испытывать ничего, кроме сочувствия и сострадания к маленькой Бельгии, которая так отважно боролась за свою независимость. Никто пока не понимает, когда и как завершится этот ужасный конфликт, и все же я надеюсь, что, когда бы ни была в конце концов одержана победа, независимость Бельгии и, насколько возможно, ее материальное положение будут восстановлены, а ее доблестные граждане снова будут процветать».