знал! Мальчику это понравилось, он только притворялся, что плачет. Я не сделал ничего плохого — напротив, я просто научил кого-то любить то, что нравится мне!»

— И я думаю, что мы должны сделать это так, чтобы это было похожим на то, что мы делали раньше.

— Похожим? — переспросил Маркус Рё. Его горло уже было сдавлено возбуждением. В этом и заключался парадокс токсоплазмоза: сексуальное влечение — по сути являющееся желанием размножения — душит страх смерти, заставляет игнорировать опасности, предоставляя заражённому существу этот безнадёжно восхитительный туннель фантазий, туннель, ведущий прямо в кошачью пасть.

— Тот дом, — сказала Прим. — Он всё ещё стоит. Но ты должен прийти один, тебе придётся ускользнуть от твоих телохранителей.

— Ты имеешь в виду… — Маркус сглотнул — … сейчас?

— Конечно. Я смотрю… — Прим наклонился вперёд и положил руку на его промежность… — ты хочешь этого?

Челюсть Рё бесконтрольно двигалась вверх и вниз.

Прим поднялся на ноги.

— Ты помнишь, где это?

Маркус Рё только кивнул.

— И ты придёшь один?

Ещё один кивок.

Прим знал, что ему не нужно говорить Маркусу Рё о том, что никто не должен быть в курсе, куда он собирался или с кем планировал встретиться. Токсоплазмоз делает инфицированного человека возбуждённым и бесстрашным, но не глупым. То есть, не глупым в том смысле, что они сделают всё, чтобы добиться единственной цели, которая у них на уме.

— Я даю тебе тридцать минут, — сказал Прим.

Старший из них, Бенни, работал телохранителем уже пятнадцать лет.

Открыв дверь, он увидел, что посетитель надел медицинскую маску.

Бенни наблюдал, как младший телохранитель обыскивает его. Кроме связки ключей, у посетителя не было при себе ничего, что можно было бы использовать в качестве оружия.

У него не было ни бумажника, ни какого-либо удостоверения личности. Он представился как Карл Арнесен, и хотя казалось, что он только что выдумал это имя, Рё кратко одобрительно кивнул. Они забрали его мобильный телефон, как просил Рё, и Бенни настоял на том, чтобы дверь в зал с телевизором осталась слегка открытой.

Разговор занял всего пять минут — по крайней мере, столько времени Бенни позже укажет в показаниях для полиции — этот молодой «Арнесен» вышел из зала, взял свой мобильный телефон и ушёл из квартиры. Рё крикнул, что хочет побыть один и закрыл дверь. Прошло ещё пять минут, прежде чем Бенни постучался и сказал, что Юхан Крон хочет поговорить с ним. Но Бенни никто не ответил, и когда он открыл дверь, комната была пуста, а выходящее на террасу окно было открыто. Его взгляд упал на дверь пожарной лестницы, ведущей вниз на улицу. Вряд ли это была какая-то великая тайна: клиент трижды намекнул в течение последнего часа, что он заплатил бы исключительно хорошо, если бы Бенни или его коллега отправился бы на Торггату или Йернбанеторгет и раздобыли ему немного кокаина.

 

ГЛАВА 46

Пятница

Кровавая луна

 

Маркус вышел из такси у ворот в конце дороги.

Есть ли у него деньги — это первое, что спросил у него таксист, когда Рё сел к нему в машину в районе Ослобукта. Разумный вопрос, учитывая, что Маркус не надел пиджак поверх рубашки и был в тапочках. Но у него, как всегда, была с собой кредитная карта — несмотря ни на что, без неё он чувствовал себя голым.

Петли заскрипели, когда он открывал ворота. Он прошёл по гравийной дороге, достиг вершины холма и был немного шокирован, когда увидел в сумерках полусгоревший дом. Он не был здесь с тех пор, как ушёл от Молле и мальчика с этим идиотским прозвищем Прим. Он прочитал о её смерти в газете, был на похоронах, но не знал, что дом так сильно пострадал. Он только надеялся, что обстановка сохранилась, чтобы они могли разыграть сцену, так сказать, правдоподобно. Восстановить то, что они делали и кем были друг для друга тогда. Хотя, кем он был для мальчика, знал только бог.

Когда Рё направился к дому, он увидел фигуру, стоявшую в проёме входной двери. Это был он. Желание, которое Рё почувствовал, сидя в своей квартире напротив мальчика, стало непреодолимым, почти заставило его потерять контроль и броситься к нему. Но он делал подобные вещи слишком много раз в своей жизни, и ему это почти сошло с рук. Теперь он чувствовал, что его желание находится под контролем и позволяет ему рационально мыслить. И всё же страстное влечение, после стольких лет накопленных воспоминаний о Приме, было настолько сильным, что теперь ничто не могло его остановить.

Он подошёл к молодому человеку, который приветственно протянул ему руку и улыбнулся. До сих пор Рё об этом не задумывался, но у него больше не было двух больших передних зубов, делавших его похожим на грызуна, у мальчика был ряд красивых, ровных зубов. Чтобы соблюсти иллюзию прошлого, он предпочёл бы детские зубы, но забыл об этой мысли, как только подошёл поближе и попал в дом.

Снова небольшой шок. Прихожая, гостиная — всё чёрное и выгоревшее. Перегородки исчезли, открыв всё пространство. Мужчина — мальчик — провёл его прямо в то место, которое раньше было его комнатой на первом этаже. Вздрогнув от восторга, Рё понял, что ему не нужен свет, он столько раз в темноте ночи проходил это расстояние от подножия лестницы до комнаты мальчика, что до сих пор мог бы сделать это с закрытыми глазами.

— Раздевайся и ложись сюда, — сказал мальчик, светя фонариком своего телефона.

Рё уставился на грязный матрас и обгоревший остов железной кровати.

И сделал, как ему было сказано, повесив свою одежду на спинку кровати.

— Всё снимай, — сказал мальчик.

Рё снял свои трусы. Его эрекция стала ещё больше с тех пор, как мальчик взял его за руку. Рё нравилось доминировать, а не быть пассивным. Во всяком случае так было до этого момента. Но сейчас он наслаждался звуком командного голоса, холодом, от которого у него побежали мурашки по коже, и чувством унижения от того, что он был голым, в то время как мальчик был полностью одет. Матрас вонял мочой, его спина ощутила сырость и холод, когда он лёг на него.

— Давай наденем это. — Рё почувствовал, как его руки тянут вверх, и что-то сжимается вокруг запястий. Посмотрел вверх. В свете телефона мальчика он увидел, что его руки привязаны к спинке кровати кожаными ремнями. Затем