Как-то вечером в Токио Че и его спутники собрались в гостиничном номере поговорить о том о сем. Как рассказывает Менендес, в этой беседе Че произнес слова, значение которых стало понятно намного позже: «В Южной Америке, конкретно в Боливии, в Парагвае, в пограничной области между Бразилией, Уругваем, Перу и Аргентиной, есть нагорье, там мы могли бы разместить партизанские войска и оттуда распространить революцию по всей Южной Америке».

V

Три месяца — долгий срок для революции, и, когда в сентябре 1959 г. Че вернулся на Кубу, он обнаружил, что за время его отсутствия произошло множество изменений. Фидель теперь имел больше власти, но атмосфера в обществе накалилась до предела.

Началась аграрная реформа. Правительство предложило компенсировать потери землевладельцев не «живыми» деньгами, а низкопроцентными облигациями. Вашингтон выдвинул требование — на которое Фидель пока никак не отреагировал, — чтобы американским владельцам экспроприированных земель компенсации были выплачены незамедлительно.

Зажиточные скотоводы Камагуэя повели кампанию против земельной реформы, и их поддержал офицер Убер Матос, публично осудивший распространение коммунистических идей в вооруженных силах и в НИАР. Матос стал выразителем идей антикоммунистического крыла «Движения 26 июля».

Фидель продолжал кадровые перестановки в правительстве. Место центристов занимали верные ему люди. Министром иностранных дел был назначен Рауль Роа, бывший декан социологического факультета Гаванского университета, представлявший Кубу в Организации американских государств. В то же время старый друг Фиделя Луис Орландо Родригес, стоявший у истоков «Радио Ребельде» в Сьерра-Маэстре, был снят с поста министра внутренних дел.

В середине июня в Доминиканской Республике высадилась кубинско-доминиканская партизанская группировка, состоявшая примерно из двухсот бойцов, во главе с Делио Гомесом Очоа, бывшим полевым командиром «26 июля». Однако она была разбита войсками Трухильо: часть партизан была убита, часть взята в плен, некоторые спаслись бегством. Одновременно на одной из доминиканских военно-воздушных баз начало подготовку антикастровское формирование под названием Антикоммунистический легион зоны Карибского бассейна. Оно состояло из трех с половиной сотен бойцов, среди которых сто пятьдесят были испанцами, сто — кубинцами, остальные — пестрой смесью ультраправых иностранных наемников. В числе кубинцев были старый знакомый Че — Анхель Санчес Москера, — бывшие политические деятели из Гаваны и даже личный пилот Батисты.

Тем временем с Кубы бежал глава ВВС Педро Луис Диас Ланц, который вскоре оказался в Вашингтоне и поведал американским сенаторам о том, что вооруженные силы Кубы подпадают под влияние коммунистов. Президент Мануэль Уррутиа выступил по телевидению с опровержением этих обвинений; он также заявил о собственном неприятии коммунизма, очевидно пытаясь тем самым вынудить Фиделя обозначить свою позицию.

Однако Кастро неожиданно нанес встречный удар, осудив Уррутиа за попытку расколоть «революционное единство» и намекнув на то, что он в одном лагере с предателем Диасом Ланцем. Затем, когда тысячи сторонников Фиделя прибыли в Гавану на празднование 26 июля, он демонстративно ушел с поста премьер-министра. Народ, естественно, стал требовать его возвращения во власть. Уррутиа поспешил оставить свой пост и скрылся в одном из посольств. 26 июля Фидель «уступил требованию народа» возобновить деятельность на посту премьер-министра. Вместо непокорного Уррутиа на пост нового президента Кубы Фидель назначил Освальдо Дортикоса, послушного ему министра революционного правосудия.

VI

Всех, кто, подобно Уррутиа, пытался «подорвать революционное единство», вскоре стали называть «контрреволюционерами». Некоторые основания к этому были. Помимо Доминиканской Республики, где создали Антикоммунистический легион, полувоенные формирования кубинских эмигрантов возникли и в Майами. После нескольких взрывов бомб и раскрытия заговора в Гаване Фидель внес поправку в конституцию, разрешавшую применение смертной казни за новое преступление — «участие в контрреволюционной деятельности».

В августе Антикоммунистический легион был мобилизован для вторжения на Кубу, однако Фидель подготовил интервентам сюрприз. Бывшие полевые командиры «Второго фронта» Элой Гутьеррес Менойо и американец Уильям Морган связались с Трухильо и сообщили, что готовы возглавить антикастровское восстание (хотя довольно скоро они именно так и поступят, сейчас их целью была помощь Фиделю). В решающий момент они оповестили Доминиканскую Республику, что заняли кубинский город Тринидад. Это послужило сигналом Антикоммунистическому легиону высылать подкрепление. Когда их транспортный самолет приземлился около Тринидада с сотней кубинских бойцов на борту, Фидель со своими солдатами был уже наготове. Впрочем, в Доминиканской Республике осталось немало бойцов Легиона, включая восемнадцатилетнего курсанта Феликса Родригеса (племянника одного из батистовских министров), которому предстояло сыграть весомую роль в последующих событиях в Латинской Америке. Через восемь лет после фиаско под Тринидадом он встретится с Че в последний день его жизни.

VII

В конце сентября 1959 г. Фидель столкнулся с более насущной проблемой: у него случился конфликт с Убером Матосом. Военный командир из Камагуэя не делал секрета из своего неприятия того, что революция приобретает радикально левое направление, и призвал Фиделя собрать Национальный директорат «26 июля» для обсуждения этой проблемы.

В такой обстановке в Гавану 1 октября прибыл советский агент Александр Алексеев. На следующий день он встретился с деятелями НСП Карлосом Родригесом и Раулем Вальдесом, которые вкратце описали ему сложившуюся политическую ситуацию. Они предложили ему познакомиться с Бласом Рокой и другие членами Политбюро, но Алексеев отказался и вместо этого позвонил Виолете Казальс.

Казальс была известной актрисой, коммунисткой и преданной фиделисткой, успевшей поработать диктором на «Радио Ребельде» в Сьерра-Маэстре. Алексеев встречался с ней в Москве летом и сейчас хотел с ее помощью установить контакт с Че.

С возвращения Че в Гавану прошло лишь три недели, но Фидель хотел, чтобы он не мешкая возглавил Департамент индустриализации НИАР. Новый кабинет Че находился в недостроенном четырнадцатиэтажном здании, воздвигнутом Батистой для городских властей Гаваны. Оно возвышалось над большой площадью, переименованной в площадь Революции, с огромным белым обелиском и статуей Хосе Марти.

Фидель был президентом НИАР, Нуньес Хименес — его исполнительным директором, и именно здесь вершилась подлинная кубинская революция. Официальное назначение Че на новый пост должно было состояться не ранее 8 октября, но слухи о нем уже начали распространяться. В депеше американского посольства, отправленной 16 сентября в Вашингтон, сообщалось:«…Он является кандидатом на одно из ключевых мест в правительстве. Чаще всего в связи с этим упоминаются руководство неким институтом промышленного развития и Министерство торговли».

В конце сентября Че поехал в Санта-Клару навестить свой старый полк в Ла-Кабанье. Он собрал офицеров в доме Виктора Бордона и рассказал им о своих новых обязанностях; они были совсем не готовы к таким новостям. Орландо Боррего сидел в переднем ряду. «Че сказал нам, что Фидель и революционное правительство решило создать Департамент индустриализации, чтобы ускорить развитие Кубы. Он объяснил нам, что это важно для экономики и что он выбран руководить индустриальным развитием страны. Это удивило нас, поскольку мы думали, что Че снова возьмет на себя командование полком… Когда он сказал нам, что переходит в гражданский сектор, это стало для нас настоящим ударом».