– Вот и хорошо, – отозвался Гай.

Наступила еще одна пауза, во время которой майор Хаунд сделал вид, что читает документы. Затем он спросил:

– А вам не приходило в голову, что наша первоочередная задача – оборона Александрии?

– По-моему, Крит в данный момент важнее.

– Гарнизон на Крите сейчас и так больше, чем позволяют возможности снабжения.

– Тогда, значит, я не прав.

– Конечно, не правы. Вам следовало бы знать это и не принимать всякие слухи на веру.

Еще одна пауза; это был тот таинственный час, в который, как записал в дневнике старшина Людович, блеск на лице начальника штаба бригады менялся с сухого на сальный.

– К тому же, – сказал он, – наша бригада не имеет средств для действий в обороне.

– Тогда как же мы обороняем Александрию?

– Мы стали бы оборонять ее только в крайнем случае.

– Но ведь, возможно, на Крите как раз крайний случай.

– Я не спорю с вами, Краучбек. Я просто высказываю свое мнение.

Молчание. Затем майор Хаунд продолжал:

– Почему этот денщик не вытряхивает пепельницы? А что вам известно о возможностях нашего морского транспорта, Краучбек?

– Ничего.

– Вот именно». К вашему сведению, мы не в состоянии послать на Крит подкрепления, даже если бы и хотели этого.

– Понятно.

Еще пауза. В этот день майор Хаунд был явно обеспокоен чем-то. Он прибегнул к своему испытанному методу нападения.

– Кстати, чем сегодня занимается ваше подразделение?

– Наносят тонкие красные линии. Карта Крита – точная копия с греческого издания, поэтому я приказал нанести на нее полудюймовую сетку, чтобы картой можно было пользоваться.

– Карты Крита? Кто приказывал кому бы то ни было получать карты Крита?

– Я сам выписал их вчера вечером из Рас-эль-Тина.

– Вы занялись не своим делом, Краучбек. Именно так и рождаются слухи.

Вскоре в кабинет вошел Томми. Гай и майор Хаунд встали.

– Из Каира еще ничего не было? – поинтересовался он.

– Почта отправлена на регистрацию, полковник. Ничего срочного.

– Раньше десяти часов в ставке главнокомандующего к работе никто не приступает. Телефонограммы посыплются через несколько минут. А пока передайте подразделениям предварительные распоряжения. Надеюсь, вам известно, что мы отбываем?

– Обратно в зону канала для реорганизации?

– Боже мой, да нет же! Где ваш помощник по тылу? Нам нужно разработать плановую таблицу погрузки. Вчера вечером у мадам Каприкис я встретил адмирала, командующего эсминцами. Он уже все подготовил для нас. Гай, раздобудь несколько карт Крита для выдачи командному составу до командиров отделений включительно.

– Все уже сделано, полковник, – поспешил доложить майор Хаунд.

– Отлично.

В четверть одиннадцатого по телефону из штаба главнокомандующего в Каире посыпались длинные, скучные, противоречивые распоряжения; они продолжали поступать в течение всего дня. Майор Хаунд выслушивал, записывал и с воодушевлением передавал их дальше.

– Да, сэр. Слушаюсь, сэр. Все ясно. Все оповещены, – отвечал он штабу главнокомандующего. – Пошевеливайтесь, пошевеливайтесь! – торопил он подразделения.

Но Людовича это показное рвение не обмануло.

«Странно, но майор Хаунд, кажется, не имеет ни малейшего желания сложить голову в бою», – записал он в дневнике.

Для майора Хаунда это была первая боевая погрузка на корабли, а для Гая – третья. Гай равнодушно наблюдал за обменом «любезностями» между начальником штаба бригады, его помощником по тылу и офицером штаба, ведавшим погрузкой, сначала серьезными, затем озабоченными, потом озлобленными; за вереницами навьюченных и угрюмых солдат, проходивших по тесным палубам и неуклюже спускавшихся вниз по трапам; за моряками, ловко сновавшими между грудами военного имущества. Все это было знакомо Гаю по прежнему опыту, и он держался от всего в стороне. Разговаривая с зенитчиком-артиллеристом морской пехоты, Гай услышал:

– Никакого воздушного прикрытия. Наша авиация на Крите разгромлена. Если мы не управимся с переходом туда и обратно в темное время суток, уцелеть шансов нет. Высаживаться вашим ребятам придется гораздо быстрее, чем они грузятся сейчас.

Под погрузку оперативной группы Хука выделили крейсер-минзаг и два эскадренных миноносца; на всех кораблях были заметны следы участия в эвакуации войск из Греции. Корабль, выделенный под погрузку штаба бригады, был потрепан больше других.

– Нашему кораблю нужен минимум месяц на ремонт, – продолжал морской пехотинец. – Если хватит пороху на переход, наше счастье, а уж о том, чтобы в случае чего-нибудь справиться с противником, и разговора быть не может.

С наступлением сумерек они вышли в море. На борту эскадренного миноносца вместе со штабом находились три роты второго отряда командос. На палубах и в кубриках вповалку лежали солдаты; офицеры разместились в кают-компании. Томми Блэкхауса пригласили на ходовой мостик. Постепенно установились сравнительная тишина и спокойствие.

– Краучбек, – спросил Гая майор Хаунд, – вам не приходило в голову, что Людович ведет дневник?

– Нет.

– Это запрещено уставом – вести личный дневник на фронте.

– Да, конечно.

– Вот именно. Вы лучше предупредите-ка его. Я совершенно уверен, что он записывает что-нибудь неофициальное.

В восемь часов стюард-мальтиец накрыл стол для обеда, поставив в центре вазу с розами. Командир корабля остался на мостике. Старший помощник командира извинился и за отсутствие командира, и за неудобства размещения.

– Мы не в состоянии оказать гостеприимство в таких масштабах, – сказал он. – Боюсь, что мы во всем будем испытывать нехватку.

Солдаты достали свои кружки, котелки, ножи и вилки. Денщики помогли стюарду. Обед был отменный.

– До рассвета не будет никакой тревоги, – заверил старший помощник, покидая их.

Командир эсминца уступил свою каюту Томми, майору Хаунду и заместителю командира второго отряда командос. Чемоданы и постельные скатки оставили в лагере. Армейские офицеры устроились в креслах, на диванах и на полу в кают-компании. Вскоре все уснули.

Проснувшись на рассвете, Гай вышел на свежий воздух. Восхитительное утро после безветренной ночи; море спокойное, вокруг ни одного корабля, земли не видно. Довольно медленно двигавшийся эскадренный миноносец, казалось, плыл в фосфоресцирующей пустоте. Гай встретился со вчерашним артиллеристом.

– Ну как, здесь начнутся неприятности? – спросил Гай.

– Нет, не здесь. – Затем артиллерист, поскольку ему показалось, что на лице Гая появилось удивление, добавил: – Замечаете что-нибудь странное в положении солнца?